Михаил Горбачев - Жизнь и реформы

До первых свободных выборов народных депутатов СССР оставалось 85 дней.

Семья

Наша семья с переменами в моей политической карьере, а главное — в жизни страны, оказалась как бы в другой системе координат, потребовавших от нее немалого запаса прочности и моральной силы. Нелегко ей оказалось выстоять и выдержать все превратности и удары судьбы.

Сначала нам казалось, что, собственно, ничего сверхъестественного не произошло, нет необходимости ломать сложившийся семейный быт. Уже в первые дни говорили об этом и были согласны. У Раисы Максимовны есть чувство глубокой преданности семье, тому внутреннему миру, который нас связывает. «Мой дом, — как-то сказала она, — не просто моя крепость, а мой мир, моя галактика».

Систему человеческих отношений, укоренившуюся в московских верхах, мы так и не приняли, вернувшись в столицу в 1978 году. Наши представления на этот счет были другими. По крайней мере, понимание людских взаимоотношений не было отягощено мещанством, да и — допущу такое выражение — «московским провинциализмом». Я, конечно, имею в виду то окружение, среду, в которой оказались. В людях мы всегда ценили искренность, естественность, взаимную уважительность и способность понимать других.

Раиса Максимовна на своем опыте знала, что сослуживцы больше всего ценят товарищество и твое отношение к работе, как ты «тянешь лямку», выполняешь свои обязанности. А если надо выручать кого-то из коллег, тут не должно быть никаких исключений. Эти «нравственные максимы» передавались Ирине, впрочем, они целиком совпадали с собственными убеждениями дочери и зятя. У них была своя сверхзадача: стать профессионалами в своем деле. Тут, как известно, никакая протекция не поможет. Одно дело — получить должность, повышение, и совсем другое — стать квалифицированным специалистом. Так что настрой у них был хороший, здоровый. Мы это всячески приветствовали и еще хотели, чтобы, несмотря ни на что, они не прерывали занятия английским.

Все были согласны: ничего не менять, оставаться самими собой…

Ничего не менять? Жизнь, как всегда, не терпит схем. И в нашем случае новое житье-бытье семьи стало преподносить ежедневно новые вопросы и темы.

Мы продолжали жить на даче, которую заняли в 1981 году после моего избрания членом Политбюро ЦК. Избрание генсеком вызвало и здесь проблемы. Дело в том, что дача не позволяла разместить службы, связанные с обеспечением деятельности главы государства, каким де-факто являлся Генеральный секретарь ЦК КПСС. Читатель может спросить: но ведь были же дачи, на которых жили и работали Брежнев, Андропов, наконец, Черненко? Да, эти дачи никуда не исчезли, но в соответствии с решением Политбюро на них продолжали жить семьи умерших генсеков.

Чебриков предложил приспособить под резиденцию генсека одну из строящихся дач под деревней Раздоры. Внесли изменения в проект, включив «дом для расположения охраны», «узел стратегической связи», «вертолетную площадку», «помещение для транспорта и специальной техники». В главное здание добавили комнаты для приема гостей, проведения по необходимости заседаний Политбюро или совещаний, комнату для медперсонала. Переселилась семья на новую дачу через год — теперь там находится загородная резиденция Президента Российской Федерации.

Усилился контроль за медицинским и продовольственным обслуживанием, практически за всем, что поступало в семью и с кем она была связана. Словом, началась настоящая «жизнь под колпаком». А с другой стороны, нарастало внимание прессы. И это касалось не только меня, распространялось на Раису Максимовну, всех членов семьи. Часто мы собирались даже поздно ночью, чтобы накоротке обговорить возникшие срочные дела, события, впечатления. Не так легко оказалось оберегать свой дом для себя, открывать его дверь только для близких, сохранять очаг, чтобы он горел.

Уже в первые месяцы моего «генсекства» к Ирине и Анатолию стали поступать по месту работы обращения по разным вопросам от москвичей, приезжих, даже из-за рубежа. О злоупотреблениях местных властей, гонениях, преследовании за критику, с просьбами о помиловании, выделении жилья, помощи в лечении тяжелых болезней и многом другом. Появились «брошенные» мной жены, матери, дети. Потянулись и странные люди — с навязчивыми идеями, прожектами.

Ясно, что Ирина и Анатолий не имели никаких прав для того, чтобы решать проблемы. И чтобы откликнуться на обращения, советовали людям куда пойти, а в крайних случаях, когда дело не терпит, звонили в общий отдел ЦК и помогали встретиться с теми, кто может что-то сделать.

Все больше забот у нас к этому времени было о стареющих родителях. Моя мать, продолжавшая жить в Привольном, постоянно болела. Здоровье родителей Раисы Максимовны, живших в Краснодаре, тоже стало ухудшаться. Сказывались годы, то, что пришлось вынести их поколению. В июне 1986 года нас постигло тяжелое горе — умер отец Раисы Максимовны.

Максим Андреевич был человеком на редкость добрым, мягким, работящим и жизнелюбивым. Даже уйдя на пенсию, не захотел по примеру других просиживать днями на скамейке, «забивать козла» да судачить. Нашел посильную работу и каждый день шел делать дело — не важно какое. Неожиданно и для него, и для всех нас сдало сердце. Его поместили в кремлевскую больницу, поставили стимулятор сердечной деятельности, самочувствие Максима Андреевича улучшилось. Поправляясь, он сказал Раисе Максимовне: «Спасибо тебе, доченька, ты вновь подарила мне жизнь». Кажется, все образовалось, а вскоре его не стало: возвращался с прогулки и скоропостижно скончался на пороге дома. На похороны отца съехались все близкие.

В Краснодаре, где закончилась долгая трудовая жизнь Максима Андреевича Титаренко, покоится его прах. Спустя несколько месяцев по просьбе Раисы Максимовны над могилой соорудили надгробье. Добросердечные люди ухаживают за ней, и мы им за это безмерно благодарны.

Пришла беда — отворяй ворота: в августе 1986 года скончался отец Анатолия, наш с Раисой Максимовной ровесник. Погубил рак головного мозга. Самая квалифицированная помощь — академика-нейрохирурга Александра Коновалова — не помогла.

1987 год для семьи ознаменовался несколькими событиями. В январе исполнилось 30 лет Ирине. В марте она родила еще одну внучку, а в сентябре Ксения пошла в школу. Вот несколько ее суждений из дневниковых записей Раисы Максимовны:

«Михаил Сергеевич едет в Варшаву на продление договора. Ксюша, провожая его, просит: «Дедуля, сходи на могилу Анны Герман — обязательно».

«Дедуля, а кто ты в Кремле?»

«Рассказывает о занятиях хореографией: «Представляете, говорят: уберите живот, уберите попу. Живот можно убрать, а попу?»