Михаил Горбачев - Жизнь и реформы

Думаю, смерть Суслова пробудила кое-какие мыслишки и у других. Так, неожиданным для Андропова оказался звонок давнего его друга Громыко, который довольно откровенно стал зондировать почву для своего перемещения на место «второго». Он прекрасно понимал, что значило оказаться на этом посту теперь и кто будет принимать полномочия от Брежнева. Человек был опытный, способный просчитывать свои шаги весьма далеко. Не зря же 27 лет, при всех режимах, неизменно оставался министром иностранных дел.

Об этом звонке с удивлением и даже какой-то растерянностью поведал мне Андропов. Ответ Юрия Владимировича был сдержанным:

— Андрей, это дело генсека.

Между прочим, реакция Андропова на этот звонок выдала его собственные расчеты. Юрий Владимирович тоже метил на освободившееся место, и я был абсолютно убежден, что именно он должен его занять. Так же думал и Устинов, с которым у Андропова были самые близкие дружеские отношения.

Вопрос о возвращении Юрия Владимировича в аппарат ЦК КПСС обсуждался в наших с ним беседах неоднократно. Еще в Кисловодске, во время его отдыха, я как-то сказал ему:

— Вы уже достаточно долго поработали в госбезопасности, пора возвращаться в дом, из которого ушли.

Он сделал вид, что воспринимает это как шутку, лишь улыбнулся в ответ.

Юрий Владимирович рассказал мне, что вскоре после смерти Суслова генсек вел с ним разговор о переходе на должность секретаря ЦК, ведущего Секретариат и курирующего международный отдел. И добавил:

— Я, однако, не знаю, каким будет окончательное мнение.

Он все еще не был уверен, что контршаги Черненко не блокируют данное решение. Но при всем влиянии последнего, особенно усиливавшемся в моменты обострения болезни генсека, когда Брежнев начинал чувствовать себя лучше, он проявлял способность занимать и отстаивать свою позицию. В конечном счете 24 мая 1982 года Пленум ЦК избрал Андропова секретарем ЦК КПСС.

Мне кажется, выбор был сделан Брежневым где-то в середине марта. Тогда Андропов рассказал мне, что ему поручено выступить с докладом на торжественном заседании по поводу 112-й годовщины со дня рождения Ленина. По критериям «кремленологии» это означало, что Брежнев определился окончательно.

Доклад получился. Впервые за много лет, казалось бы, рутинное выступление давало толчок для серьезных размышлений о важнейших вопросах реальной жизни. Именно тогда Андропов сказал, что мы плохо знаем общество, в котором живем.

Вполне возможно, что при выборе Андропова существовал еще один момент, о котором никто не упоминал. Переводя Юрия Владимировича на партийную работу, Брежнев вместо него поставил на госбезопасность Федорчука — человека, абсолютно себе преданного. Андропов к Федорчуку относился отрицательно и предполагал поставить на данный пост Чебрикова. Но когда Леонид Ильич спросил его напрямую, кого он видит в качестве преемника, от ответа ушел.

— Это вопрос Генерального секретаря, — сказал он.

Когда же Брежнев спросил о Федорчуке, Юрий Владимирович возражать не стал и поддержал данную кандидатуру.

Для меня важным было другое: концентрация внимания на «дворцовых играх» как бы оттеснила на второй план подготовку Продовольственной программы, которая к этому времени вступила в решающую фазу.

Уязвимым местом программы оставался вопрос об источниках ее финансирования. Если проблему модернизации сельхозмашиностроения мне удалось снять, то вопрос о повышении закупочных цен явно зависал, становился безнадежным. Это была моя головная боль. Тогда я занялся определением минимального объема средств, без чего нельзя было идти на Пленум ЦК КПСС. Министерство финансов и Госплан уклонялись от разговора на эту тему. Более того, мне рассказали, что состоялась встреча Тихонова, Байбакова и Гарбузова, на которой Председатель Совета Министров довольно жестким тоном заявил:

— Никаких обещаний по финансированию и ресурсам под Продовольственную программу Горбачеву не давать.

Дело дошло до того, что Гарбузов, который и ранее под разными предлогами уходил от прямого разговора, на собранное мною совещание просто не явился. Пришлось попросить помощника разыскать его и соединить по телефону со мной.

— Василий Федорович, — сказал я ему, — мы уже собрались, сидим, ждем вас.

— Михаил Сергеевич, — взмолился министр, — не пойду я к вам.

— Почему?

— Умру я у вас, — это было сказано с тяжелым вздохом и совершенно серьезно.

— Подождите, — удивился я, — неужели то, что происходит в моем кабинете, носит столь тягостный характер?

— Не в этом дело, Михаил Сергевич, — говорит Гарбузов, — ведь вы опять начнете нажимать: давай деньги, давай деньги. А их нет и изыскать негде. А у меня сердце больное, один приступ в вашей приемной уже был. Ваши помощники меня и отхаживали.

Где взять средства? — эта мысль постоянно преследовала меня. Поиски вывели на такой феномен, как безвозвратный кредит. О неэквивалентных экономических отношениях между городом и селом я уже говорил. Но разорительный порядок, при котором машины, стройматериалы, топливо стоили дорого, а зерно и другие сельхозпродукты — дешево, неизбежно должен был породить какие-то компенсирующие механизмы. Иначе все сельское хозяйство вылетело бы в трубу. Одним из таких механизмов как раз и являлись государственные кредиты.

Ежегодно хозяйства аккуратно получали их, но отдавать полностью никто не собирался. Рассуждали так: «Коль скоро вы держите низкие закупочные цены, которые не дают нам нормально жить и работать, будете и впредь кредитовать нас, а потом списывать долги. Никуда от этого не денетесь, кормить страну все равно надо». Естественно, что в таких условиях не было смысла думать об экономии, реальных затратах, о том, нужна тебе новая машина или нет. Есть возможность урвать — хватай не глядя. Платить все равно из безвозвратного кредита.

Я посмотрел цифры по стране: даже по первой прикидке речь шла о 15–17 миллиардах рублей. Итак, безвозвратный кредит есть не что иное, как прямое финансирование колхозов и совхозов. Так почему же мы не можем выделить такие суммы для повышения закупочных цен? Если эти цены будут справедливыми, крестьянин начнет думать и об увеличении производства, и о реальных затратах, и о том, где и как сэкономить. Мне казалось, что решение найдено, но говорить об этом пока не стал, поручил детально проработать данный вопрос.

Существенный элемент Продовольственной программы — план социального развития села. В согласии с правительством мы в конечном счете его подготовили. Имелось в виду направить на эти цели, используя все источники, 140 миллиардов рублей.

В конце концов страсти улеглись, дискуссии в комиссиях закончились, главные элементы Продовольственной программы были сформулированы, отработаны и согласованы. Я зашел к Черненко и сказал, что, поскольку Пленум ЦК намечен на май, а на дворе уже апрель, пора организовать встречу с Леонидом Ильичом, представлять-то программу придется ему.