Наталия Нарочницкая - Русский код развития

Именно поэтому давно назрела наступательная тактика и концептуальная работа в систематизации и типологии прав человека. Обобщение исторического опыта подъема, продвижения и последующей деградации духовных критериев в разработке исторических концепций, а также анализ роли культурного контекста в области прав человека позволили бы разработать отсутствующую методологию сравнительного толкования категорий прав человека в зависимости от религиозно-философских основ сознания в различных цивилизациях мира.

Важнейшей концептуальной и методологической вехой должно стать отделение подлинно демократического направления в понимании прав человека от либерально-тоталитарного навязывания «ценностного нигилизма» современного либерализма и жесткое противодействие двойным стандартам.

Важно также представлять себе историю и классификацию прав человека. В политологии, социологии и науке о политических учениях и правах человека существует деление на три поколения прав человека.

1. Первое поколение прав человека - это гражданские и политические права: равенство полов и национальностей, свобода совести, вероисповедания, слова, собраний и политических объединений, равенство перед законом, неприкосновенность жилища, недопустимость несанкционированного ареста и тому подобное. Эти права утвердились после Французской революции в борьбе против абсолютизма, деспотии, злоупотреблений католической церкви, неравенства сословий перед судом. Эти завоевания имеют бесспорную непреходящую ценность и давно стали всеобщими, они включены в Устав ООН.

2. Второе поколение - социальные и экономические права. Они утвердились в ХХ веке, и нельзя не признавать, что провозглашение их в нашей стране после революции побудило и западные страны идти по тому же пути. Это такие права как право на труд, право на жилище, на равную оплату за равный труд, недискриминация по полу, расе, национальности, возрасту, запрет или ограничение детского труда, нормированный рабочий день, пенсии и медицинская помощь. ХХ век дает постоянный импульс к дальнейшему совершенствованию данной категории прав человека.

Эти два поколения прав человека вошли в устав ООН, во Всеобщую декларацию прав человека 1948 года, а также в Международные пакты о правах человека 1966 года. Надо отметить, что согласование содержания пактов заняло 18 лет, что отражает сложность выработки единых подходов и перечня, не говоря уже о критериях для столь разных цивилизаций и исторических культурных и экономических условий мира.

3. Наконец, третье поколение прав человека - то, что вынесено на мессианское знамя нынешней «либертарной революции», с которым выступает Совет Европы. Это так называемые гуманитарные права, то есть права личности, трактовку которых в чисто западно-либеральных критериях сегодня Запад склонен считать универсальной, независимо от принадлежности личности к разным государствам, цивилизациям и религиозно-философским системам. Очевидно, что основой таких подходов могла выступить только секулярная доктрина, причем достаточно агрессивно и сознательно изымающая четкие представления о добре и зле, о грехе и добродетели, которые рождаются только из религиозного учения, а затем уже передаются из поколения в поколение вне зависимости от осознанного отношения человека к вере.

Именно эта категория прав человека вызывает весьма различное толкование в разных цивилизациях, ибо в них нет единого толкования, что есть человек! Именно эта категория прав человека может вступать в конфликт с нравственными устоями, которые не поддаются формализации в конституциях, - не только в православной России, но и в Европе, где европейские консерваторы обоснованно бьют тревогу по поводу гибели европейской христианской цивилизации и культуры.

Однако проповедники «либеральной свободы» в Европе и в России нападают на любые ограничения «свободы», представляя это подавлением прав на «информацию», на «выбор», на «свободу творчества», с большевистской ненавистью обрушиваются особенно на христианство, которое составляет незаменимый источник развития духовных сил личности.

Нельзя не заметить, что все чаще воинствующе либертарное толкование свободы и прав личности вступает в противоречие с первым поколением прав человека, то есть наступает на саму основу демократии - право на свободу вероисповедания, свободу совести и мнений. Ибо, с либертарной точки зрения, христианин уже не имеет права даже высказывать суждение, которое есть часть вероучения. И происходит это не где-нибудь, а в Европе!

Даже беглый анализ трех поколений прав человека показывает, что первое из них относится к понятию «демократия», второе - к понятию социального государства, кстати, вытекающего из евангельских заповедей «обуть, одеть и накормить ближнего», а третье - к либерализму.

Демократия - это категория институциональная, функциональная, категория формы. Еще выдающийся немецкий философ права К. Шмитт подметил, что демократия «не имеет ценностного содержания и есть только форма организации». Она не требует единства мировоззрения и может осуществляться с участием разных идеологий. Только поэтому демократия и стала оптимальным механизмом в плюралистическом обществе без единого идеала.

Опыт применения демократии в ХХ веке демонстрирует массовое и достаточно успешное внедрение демократических конституций и институтов на всех континентах, что позволяет признать ее универсализм.

Но либерализм - это философия, мировоззрение, определяющее ценностное наполнение категорий гуманитарных прав человека. На ранней стадии он восставал против принудительно религиозного государства, в котором бесспорно ложно увязывались как якобы богоустановленные сословное неравенство и внеэкономические основы общественной иерархии. Сегодня все заметнее тревожные симптомы вырождения либерализма в либертарианство, которое становится нетерпимым к иным мировоззрениям, к любой традиции. Европа, похоже, пока отказывается признавать, что именно ценностный нигилизм, проповедуемый левыми паневропейскими структурами, делает традиционно христианские западноевропейские общества уязвимыми для вливания большого количества мигрантов других цивилизаций.

Ценностный нигилизм - это, в сущности, философия конца истории. В таком случае для Европы заканчивается поиск смысла бытия, порожденный духом, небезразличным к грани добра и зла. Остается технократическая цивилизация. Это уже не метафизический «Рим» - незримый центр, где свершается всемирно-историческое, - это Рим языческий с его паническим страхом перед физическим несовершенством, старением и смертью. Но такой Рим со всем его материальным превосходством - водопроводом, термами, Колизеем и Форумом - уже был сметен Аларихом Вестготским. Сегодня технократия бессильна перед мигрантами вовсе не потому, что тех много и они иные, а потому, что для нее самой Родина - где ниже налоги, а у самой Европы нет святынь - одни компьютеры и «права», которые мигранты заполнят своими святынями.