Александр Зимин - В канун грозных потрясений: Предпосылки первой Крестьянской войны в России

У Федора Кривого было трое детей: Василий, Борис и дочь Ирина. Юность у Бориса Федоровича была, наверно, трудной. Родился он около 1549 или 1552 г. [55] В литературе — начиная с Н. М. Карамзина — приводится дата 1552 г., но она не подкреплена источниками (см.: Краееский А. Царь Борис Феодорович Годунов. СПб., 1836, с. 1). Отец не мог способствовать его продвижению по лестнице чинов. Старший брат поступил было в опричнину (Вязьма была опричной территорией), но вскоре после лета 1571 г. умер от морового поветрия. Приходилось пробивать путь самому. С ранних лет Борис понял, что дворовые интриги дают куда больше, чем ратные подвиги. Понял и то, что до поры до времени нужно держаться в тени, используя сильных покровителей. В литовском походе 1567 г., когда его дядя Дмитрий Иванович был постельничим, Борис еще стряпчий, но уже опричник, а это значило многое. В конце 1570 г. он с двоюродным братом Федором били челом на кн. Ф. В. Сицкого. Решение было, что «тот поход Борису и Федору невмест[н]о для князя Федора Ситцкого» [56] Кобрин, с. 34; Веселовский. Опричнина, с. 210; РК 1559–1605 гг., с. 67. . Эта крупная местническая победа стала возможной потому, что Сицкий был братом жены опального Ф. А. Басманова. В походе Борис был рындой «у рогатины», а его двоюродный брат шел «с другим саадаком». Победа в местническом споре, очевидно, обусловливалась и тем, что Борис женился на одной из дочерей царского любимца Малюты Скуратова [57] В октябре 1571 г. она уже присутствовала на свадьбе Ивана IV (Сахаров, с. 63). . Женщины играли большую роль в судьбе Бориса Годунова. На заре своей деятельности он вошел в опричное окружение молодых вязьмичей, соседей-землевладельцев, которые начинали играть заметную роль в последние опричные годы. Это Б. Я. Бельский, князья И. М. Глинский, Шуйские и далеко не молодой Малюта Скуратов.

Отец Бориса к началу 70-х годов, наверно, умер. В марте 1572 г. Борис дает сельцо Прискоково в Плесском уезде в Ипатьев монастырь не с ним, а с дядей Дмитрием Ивановичем. Вдова Ф. И. Годунова с Борисом в 1575/76 г. дали в монастырь еще одну деревеньку [58] Шумаков. Обзор, вып. IV, № 20, с. 47–48; № 22, с. 48. Грамоты 1572 и 1575/76 гг. см.: ЧОИДР, 1897, кн. 1, с. 6–7. . В майском походе 1571 г. Борис сам идет «с другим саадаком», но у царевича Ивана. В 1571 г. Борис с братом Василием и дядей Дмитрием участвовали в церемонии бракосочетания Грозного с Марфой Собакиной. В новгородском походе 1571/72 г. Борис снова при царевиче «с копьем», как и в походе на Пайду в конце 1572 — начале 1573 г. [59] РК 1559–1605 гг., с. 73, 80, 91; Сахаров, с. 64.

На свадьбе царя в январе 1575 г. присутствовали наряду с Д. И. Годуновым Борис с женой Марией, кузеном Федором Ивановичем и дальним родичем Никитой Васильевичем. Борис пользовался явной благосклонностью царя. Он назван «дружкой» его и мылся в «мыльне» с государем и другими царскими любимцами — Б. Я. Бельским, Никитой Васильчиковым (братом царицы), а также с Ф. В. Старого. Пройдет всего несколько месяцев, и двое из четырех любимцев царя попадут в опалу. После женитьбы царевича Федора на сестре Бориса Годунова Ирине [60] Свадьба Федора состоялась не позднее весны 1575 г. В надписи 5 марта 1575 г. на покрове Ирина упоминается рядом с именем Федора (Леонид, с. 93). Горсей сообщает о женитьбе Федора сразу после рассказа о расправе царя с Леонидом (Севастьянова, с. 106–107). . положение последнего при дворе упрочилось [61] С царем он был в Старице в апреле 1575 г. (ЛОИИ, собр. рукоп. кн., № 1028, л. 49–49 об.). .

Кроме Годуновых, Тулуповых и Колычевых расположением царя пользовался и А. Ф. Нагой, вернувшийся 29 ноября 1573 г. из десятилетнего пребывания с посольской миссией в Крыму. Афанасий Федорович происходил из семьи, связанной со старинными традициями дворцовой службы (отец его в 1533 г. был ловчим, но к 1547 г. дослужился до чина окольничего). Двоюродная сестра Афанасия Евдокия в 1549 г. была выдана замуж за Владимира Старицкого, но вскоре (в 1557 г.) умерла [62] ЦГАДА, ф. 123, кн. 14, л. 171об.-172; Садиков П. А. Царь и опричник, с. 70 (1573 г.); ПСРЛ, т. 13, с. 410 (1533 г.); РК 1475–1598 гг., с. 111, 152 (1547 г.), с. 14 (1557 г.). . Дети от брака князя Владимира с Нагой не были казнены Грозным вместе с их отцом, [63] Мятлев Н. Родословные заметки. — ЛИРО, вып. 1–2. М., 1911, с. 13–14. . а одна из его дочерей (Мария) в 1573 г. стала женой принца Магнуса. Еще в Крыму (в 1571 г.) Афанасий Федорович стал опричником. По приезде на Русь А. Ф. Нагому пожаловали титул дворянина Ближней думы. Он участвовал в важнейших дипломатических переговорах: в январе 1575 г. — с имперскими гонцами, в марте в Старице — с литовскими гонцами, в июле — с датскими послами, в январе 1576 г. — с цесарскими, в октябре — с крымскими и в ноябре — с польскими [64] Кобрин, с. 49; ЦГАДА, ф. 53, кн. 2, л. 184–184 об.; ф. 79, кн. 10, л. 114 об., 217-217об.; ф. 123, кн. 14, л. 323-324об.; Савва, с. 396–397; ЧОИДР, 1916, кн. 1, № 354, с. 151, 169; ПДС,т. I, стлб. 533–544. .

Дипломатической службой деятельность А. Ф. Нагого не ограничивалась. В разрядах 1576–1579 гг. он обычно встречается не в составе думных дворян, а как дворовый воевода. Это было рангом выше. Ведь вместе с ним дворовыми воеводами числились в 1576–1577 гг. и боярин кн. Ф. М. Трубецкой, а в 1579 г. Трубецкой и Н. Р. Юрьев [65] РК 1475–1598 гг., с. 259, 276, 292, 295. В Пространной редакции разрядов в 1579 г. Нагой помещен среди как дворовых воевод, так и думных дворян (Щ, л. 547, 548). . В январе 1574 г. А. Ф. Нагой в связи с розыском по делу о «крымской измене» сообщал боярской комиссии сведения о людях кн. И. Ф. Мстиславского. В январе 1575 г. он присутствовал на свадьбе Ивана IV. Горсей его знал как «умного и благородного дворянина» [66] Допрос, с. 32; ИРГО, вып. 1, с. 13. Об А. Ф. Нагом см. также: Мордовина, Станиславский. Состав двора, с. 179–181; Севастьянова, с. 96. . Старший брат Афанасия Федор Федорович Нагой появился в разрядах в начале 60-х годов, но до ликвидации опричнины ничем не выделялся. Затем в 1575/76, 1577, 1579 гг. он упоминается как окольничий (был «в окольничих»). Возможно, в 1576 г. Ф. Ф. Нагой выиграл местнический процесс у В. Г. Зюзина, которому также «сказано» было окольничество [67] В 1571/72 г. Ф. Ф. Нагой служил наместником в Чернигове (РК 1475–1598 гг., с. 246). О нем см.: Мятлев Н. В. Догадка о жене Федора Нагова. — ИРГО, вып. 2. СПб., 1903, с. 13–17; Кобеко Д. Ф. Федор Федорович Нагой. — Там же, с. 18–24. . Но до младшего брата ему было далеко.

На свадьбе Ивана Грозного в 1575 г. присутствовали Б. Я. Бельский и его родичи. Бельские [68] В их числе были Верига Третьяков, Невежа Яковлев, Иван и Постник Богдановы, Григорий и Давыд Неждановы, Богдан Сидоров. . принадлежали к числу неродовитых детей боярских, владения которых, как и некоторых Годуновых, располагались в Вязьме. Племянник Малюты Скуратова-Бельского Богдан Яковлевич к 1570 г. появился в опричнине. По словам папского нунция Антонио Поссевино, Богдан в течение 13 лет жил у Грозного в спальне, что позволяет отнести приближение молодого Бельского к концу 60-х годов. Вероятно, уже на заре своей деятельности Богдан Яковлевич поддерживал дружеские связи с зятем Малюты Скуратова Борисом. В 1571 г. на свадьбе царя и Собакиной он вместе с Борисом Годуновым упомянут «в государеве мыльне» (как и в 1575 г.) [69] РИС, т. 5. М., 1842, с. 1–36; Скрынников. Россия, с. 67; Поссевино, с. 49; Сахаров, с. 63. В 1576 г. Б. Я. Вельский сделал вклад «по брате своем по Максиме по Григорьевиче Вельском, по Малютине сыне по Горяйне» (Кобрин, с. 25). Следовательно, сын Малюты был двоюродным братом Б. Я. Вельского, а сам Малюта — дядей Богдана. В 1570 г. Б. Я. Вельский был «поддатнем» к большому саадаку (РК 1475–1598 гг., с. 236). .