Александр Тюрин - Правда о Николае I. Оболганный император

Художник Иванов ни много ни мало тридцать лет писал «Явление в мире Христа» (и создал действительно шедевр) и император постоянно поддерживал его.

На время Николая приходится спасение древнерусской письменной культуры, которая на протяжении более ста лет подвергалась уничтожению, как никому не нужный хлам. С 1829 г. начались экспедиции Русского археографического общества. Под девизом «Пусть целая Россия превратится в одну библиотеку, нам доступную» П.Строев и его помощники собирали по всей стране «письменные памятники нашей истории и древней словесности». Последовательно «северная», «средняя» и «западная» экспедиция перерыли почти всю страну в поисках древних свитков и книг.

Организация и финансирование археографических экспедиций осуществлялось Академией наук, которую возглавлял граф Уваров. Император изучал от «доски до доски» все тома переписанных вручную исторических документов. [310] Платонов , с.42 С конца 1840-х гг. начнется издание Полного собрания русских летописей. То, что западники считали темной, молчащей, варварской Русью, вдруг заговорило. Не случайно, что российская история только с этого времени приобретает черты науки.

При Николае I русская литература стала явлением мирового масштаба. Едва утвердившись на троне, император поспешил вызвать Пушкина из ссылки и немедленно содействовал изданию «Бориса Годунова».

Уже в конце 1820-х гг. стала оформляться роль Пушкина как национального культурного лидера.

«Пушкин, — пишет Достоевский, — как раз приходит в самом начале правильного самосознания нашего, едва лишь начавшегося и зародившегося в обществе нашем после целого столетия с Петровской реформы, и появление его сильно способствует освещению темной дороги нашей новым направляющим светом. В этом то смысле Пушкин есть пророчество и указание».

Определенным порогом в пушкинском творчестве стали стихотворения «Клеветникам России» и «Бородинская годовщина» — написанные вслед за событиям русско-польской войны 1830–1831 гг., в отклик на густую волну русофобии, прокатившуюся по европейской прессе.

Эти тексты, конечно, вызвали злобное возбуждение западнической партии внутри самой России, один из представителей которой масон и, кстати камергер, князь П. Вяземский назвал их приношением шинельного поэта. «Пушкин в стихах своих… кажет… шиш из кармана…»; «Царская ласка — курва соблазнительная… которая вводит в грех…»

От почитателей Белинского, Герцена и всех последующих поколений правых и левых революционеров Пушкин отделил себя словами «лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые приходят от одного улучшения нравов, без насильственных потрясений человеческих, страшных для человечества»..

Последние годы Пушкин много занимался русской историей. И даже день накануне смерти он провел в работе над статьей о русских первопроходцах Сибири.

В своем ответе теоретизирующему русофобу Чаадаеву Пушкин ясно выразился насчет мнимого несовершенства русской истории. Соглашаясь с чаадаевский посылом, что «история — ключ к пониманию народов», Пушкин пишет: «Что же касается нашей исторической ничтожности, то я решительно не могу с вами согласиться. Войны Олега и Святослава и даже удельные усобицы — разве это не та жизнь, полная кипучего брожения и пылкой и бесцельной деятельности, которой отличается юность всех народов? Татарское нашествие — печальное и великое зрелище. Пробуждение России, развитие ее могущества, ее движение к единству (к русскому единству, разумеется), оба Ивана, величественная драма, начавшаяся в Угличе и закончившаяся в Ипатьевском монастыре, — так неужели все это не история, а лишь бледный полузабытый сон? А Петр Великий, который один есть всемирная история! А Екатерина II, которая поставила Россию на пороге Европы? А Александр, который привел нас в Париж? и (положа руку на сердце) разве не находите вы чего-то значительного в теперешнем положении России, чего-то такого, что поразит будущего историка? Думаете ли вы, что он поставит нас вне Европы? Хотя лично я сердечно привязан к государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора — меня раздражают, как человек с предрассудками — я оскорблен, — но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог ее дал.»

Такое Пушкинское Credo поставило его в оппозицию не только к Чаадаеву, который отказался от России в явной форме, но и к большой части российской элиты, которая сделала это менее сознательно, но более страшно. Чаадаев честно отказался и ушел в себя; остальные продолжали вести светскую жизнь, сидеть в правительственных комитетах и дворянских собраниях, на университетских кафедрах, командовать войсками.

Четкое позиционирование Пушкина как лидера национальной культуры и не могло не встревожить западническую партию.

В заговоре против Пушкина участвовал и дипломатический представитель Голландии, чья политика была полностью подчинена Англии, и находящийся с ним в нетрадиционной сексуальной связи французский офицер, с неясными целями появившийся в России, и представители семьи Полетика, известной своими пропольскими и мазепинскими взглядами, и многие видные масоны. Масоны П. Вяземский, А. Тургенев, В. Жуковский, завсегдатаи карамзинского салона, принимали участие в раскручивании интриги.

Император, видимо, почувствовал ее масштаб и 23 ноября 1836 взял с Пушкина слово: не драться на дуэли.

Как показал исследователь С. Фомин, граф Г.Строганов выполнял роль координатора заговора. Григорий Строганов, приближенный еще к Александру I дипломат с обширными международными связями, друг Нессельроде и посла Геккерна, как раз советует голландцу, чтобы его «приемный сын» Дантес вызвал Пушкина на дуэль.

Незаконная дочь графа Строганова Идалия Полетика была активным координатором антипушкинской интриги (она сводит Дантеса с женой Пушкиной у себя дома). После дуэли Строганов и Нессельроде проводят остаток дня у Геккерна, лихорадочно совещаясь, как замести следы. С кончиной Пушкина участники заговора проделывают оставшуюся часть свой подлой работы. Жуковский выносит из его квартиры какие-то бумаги, а граф Строганов занимается организацией похорон, присматривая за тем, чтобы они не приняли какого-нибудь опасного для заговорщиков направления.