Михаил Яковлевич Геллер - К началу. История Российской Империи

Впечатление, произведенное судом над декабристами, было тем сильнее, что мятежников знали в лицо, во всяком случае, знали их имена. Круг, из которого они вышли, был очень узок. Восстание декабристов, скажет через 30 лет Михаил Бакунин, было «главным образом движение образованной и привилегированной части России» 14 14 Бакунин М. Избр. соч. Т. 3. С. 83. . Василий Ключевский скажет еще более ясно: «Событие 14 декабря имело великое значение в истории русского дворянства: это было последнее военно-дворянское движение». Историк констатирует: «14 декабря кончилась политическая роль дворянства» 15 15 Ключевский В. Курс русской истории. Т. 5. С. 215. .

Последующие события подтвердили точность наблюдения Ключевского, увидевшего причину слабости движения в отсутствии реальных программ и внутреннем расколе заговорщиков. «Их отцы были русские, которых воспитание сделало французами; дети по воспитанию были также французы, но такие, которым страстно хотелось сделаться русскими» 16 16 Там же. .

Все написано о дружбе Пушкина с декабристами, дружбе со многими из них, сочувствии идеям. И это - несомненно. Как несомненно и то, что в год расправы с друзьями поэт заявляет, что смотрит в будущее «без боязни», напоминает о том, что и Петр I начал царствовать, казнив мятежников. В 1931 г., в страшный год крестьянского голода, организованного советским правительством, Борис Пастернак откликнулся на стихотворение Пушкина: «Столетье с лишним - не вчера, / А сила прежняя в соблазне / В надежде славы и добра / Глядеть на вещи без боязни» 17 17 Пастернак Б. Стихотворения и поэмы. М.; Л., 1965. С. 377. .

Борис Пастернак очень точно назвал желание «глядеть на веши без боязни» - соблазном. Каждое русское царствование начинается надеждой, каждое заканчивается горьким разочарованием. Пушкин пишет свои стихи в 1826 г., но печатает в 1828 г. Ибо все еще верит. В 1836 г. Владимир Печерин, профессор Московского университета, ученый и поэт, посланный за границу, не возвращается на родину. «Я бежал из России, как бегут из зачумленного города», - напишет он потом, объясняя свой поступок 18 18 Печерин B.C. Замогильные записки. М., 1932. С. 115. . Пушкин ставит в пример Николаю Петра I. Маркиз де Кюстин, посетивший Россию в 1839 г., категоричен: «Да, Петр Великий не умер… Николай - единственный властелин, которого имела Россия после смерти основателя ее столицы» 19 19 Custine, de, marquis. La Russie en 1839. Preface d'Helene Carrere d'Encausse. Paris 1990. T. 1. P. 240-241. .

Споры о характере Петра I, его деятельности, его месте в истории России велись при жизни первого императора и продолжаются до сих пор. Деятельность Николая I, как и его характер, практически споров не вызывали: оценка современников и историков была отрицательной. Безжалостно осуждало личность императора и все, что он делал, рождавшееся движение революционных врагов самодержавия, возглавляемое Александром Герценом. Но один из умнейших русских администраторов - министр П.А. Валуев подытожил в сентябре 1855 г. итоги тридцатилетнего царствования: «Сверху блеск, внизу гниль» 20 20 Дневник П.А. Валуева, министра внутренних дел: В 2 т. М., 1961. Т. 1. С. 19. . В это же самое время Федор Тютчев, поэт и политический писатель, убежденный монархист, выносит суровый приговор Николаю I: «Не Богу ты служил и не России, / Служил лишь суете своей, / И все дела твои, и добрые и злые - / Все было ложь в тебе, все призраки пустые: / Ты был не царь, а лицедей».

Враждебность врагов монархии - понятна: 30 лет Николай I воевал с революцией в Европе. Враждебность разочарованных монархистов обнаруживается перед смертью императора. Валуев и Тютчев судят Николая в 1855 г., когда Крымская война внезапно обнаружила - в столкновении с Западом - поразительную отсталость России. Вину за позорную неудачу в войне возлагали на императора вернейшие из его поклонников. Историк Михаил Погодин в письме царю просит выслушать «горькую правду», отвратив ухо от «безбожной лести». Михаил Погодин просит императора: «Освободи от излишних стеснений печать, в которой не позволяется употреблять даже выражение «общего блага»… Вели раскрыть настежь ворота во всех университетах, гимназиях и училищах…». Историк объясняет, что это необходимо в самых практических целях: «Дай средства нам научиться лить такие же пушки, штуцера и пули, какими бьют теперь враги наших милых детей… Мы отстали во всех познаниях: военные, физические, механические, химические, финансовые, распорядительные меры те ли у нас теперь, что у них?» 21 21 Цит. по: Зайончковский П.А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М., 1978. С. 179. .

Шок, вызванный поражением, был тем сильнее, что могущество России, ее главенствующее положение в Европе казались аксиомой. Была и вторая причина недовольства Николаем приверженников монархии. Историк Александр Пресняков назвал книгу о Николае I - «Апогей самодержавия», и это очень точно определяет место императора в истории России. Самодержавная система настоятельно нуждается в самодержце. Накануне революции 1917 г. монархист В. Шульгин предрек гибель династии, назвав Россию «самодержавием без самодержца». Николай I был идеальным самодержцем, моделью русского царя: властным, сильным, уверенным в себе и в своей миссии управления Россией. Он считал себя образцовым хозяином страны и подданных. И все видели его таким. А. Ф. Тютчева, придворная дама, внимательно наблюдавшая жизнь при Александре I и Николае I, писала о последнем: «Никто лучше, как он, не был создан для роли самодержца. Он обладал для того и наружностью, и необходимыми нравственными качествами… Никогда этот человек не испытал тени сомнения в своей власти или в данности ее… Его самодержавие милостью Божией было для него догматом и предметом поклонения, и он с глубоким убеждением и верою совмещал в своем лице роль кумира и великого жреца этой религии…» 22 22 Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров. М., 1990. С. 34-35. .

Неудача царствования, вдруг открывшаяся современникам Крымской войны, разрушала веру в абсолютного монарха. Единственным утешением было всеобщее желание свалить всю вину на императора. Федор Тютчев уже не в стихах, а в прозе писал в письме жене: «Чтобы создать такое безвыходное положение, нужна была чудовищная тупость этого злополучного человека». Поэт, до глубины души обиженный в своих монархических надеждах, был несправедлив. Николай I не был «чудовищно тупым» человеком. Значительно хуже образованный, чем Александр I, воспитанный грубым графом Ламздорфом, нередко бившим великого князя, будущий император обладал быстрым природным умом, его увлекали математика, потом артиллерия, служа в инженерных частях, он говорил о себе: «Мы инженеры». Он был отличным знатоком всех тайн шагистики и деталей службы. Отлично играл на барабане.