Михаил Яковлевич Геллер - К началу. История Российской Империи

Традиционная периодизация русской истории делила прошлое на время правления князей или царей, в зависимости от места пребывания столицы государства (Киев, Москва, Петербург). Марксисты добавили свою, классовую, периодизацию. Георгий Вернадский предложил «евразийскую» хронологию, положив в основу периодизации отношения между степью и лесом в русской истории. Попытки объединения степи и леса, причем он употребляет эти понятия не в почвенно-ботаническом значении, а в совокупности их природного и историко-культурного смысла, Вернадский кладет в основу русского исторического процесса. Историк отмечает колебательное движение с юга и востока на север и северо-восток, конечная цель которого - объединение леса и степи, или, иначе, распространение российского государства почти до естественных пределов Евразии.

В определении Г.В. Вернадским смысла исторического процесса в евразийском пространстве обращает на себя внимание выражение - «единое евразийское государство». Единство как условие мощи представляется историку необходимым условием, главной целью.

Евразийцы обратились на новом, послереволюционном витке русской истории к старым, надо бы сказать вечным, русским вопросам: Запад и Восток, демократия и самодержавие. Поворот к Востоку означал не только утверждение оптимистического взгляда на будущее, но и выбор новой модели для возрожденной России.

Философ и поэт Владимир Соловьев (1853-1900), горячий сторонник сближения православия и католичества, констатируя в конце XIX в. увлечение «Востоком», спрашивал Россию. «Каким же хочешь быть Востоком: Востоком Ксеркса иль Христа?» Четверть века спустя евразийцы ответили: над Россией встает «тень великого Чингисхана, объединителя Евразии». Отвергнув традиционную византийскую модель, евразийцы выбрали в качестве образца монгольскую империю Чингиса и его потомков - языческую, деспотическую, подчиняющую всех обитателей интересам государства.

Евразийская концепция истории России - детище кризиса. В поэтическом исступлении Александр Блок кричал в 1918 г.: «Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы, с раскосыми и жадными очами!» В апреле 1941 г., подписав договор о ненападении с Японией, довольный Сталин уверял японского министра иностранных дел Мацуоку: «Мы с вами - азиаты». Близилась пугавшая Сталина война с Германией. В 1992 г. вновь раздается крик: «мы - евразийцы!» Как не один раз в прошлом, российское государство, теряя территории на Западе, надеется, уйдя на Восток, отлежаться, набрать новые силы, и вернуться к прежним границам. К началу 80-х гг. XX в. границы советской империи на Западе вышли далеко за пределы рубежей российской империи, за пределы Евразии, границы которой никогда не были достаточно точно установлены. Возможно, поэтому откат будет особенно сильным. Но это волновое движение происходило и происходит на территории, естественные границы которой задерживаются Тихим океаном на Востоке, пустынями на юге, Балтикой на Западе.

Эти безграничные равнины были предназначены для политического единства.

Степи российские являются продолжением степей азиатских и сливаются со степями венгерскими. Степной материк - от Желтого моря до озера Балатон - был заселен кочевыми народами, которые с доисторических времен преодолевали в поисках пастбищ огромные дистанции. Волны нашествий, зарождаясь в глубинах Азии, накатывались на степь: пришельцы оттесняли прежних обитателей, которые, в свою очередь, занимали пастбища более слабых народов. Отец истории Геродот, посетивший в V в. до н.э. греческую колонию Ольвию, расположенную на правом берегу Буга, оставил основные сведения о первоначальных обитателях пространства, которые позднее станут называть южнорусскими степями.

Киммерийцы, первый - по сообщению Геродота - народ, обитавший на берегах Черного моря на рубеже II-I тысячелетия до н.э., оставил после себя немного следов. Пришедшие потом скифы известны значительно лучше; они оставили обнаруженные в погребениях великолепные памятники материальной культуры: золотые украшения, утварь, оружие. Сохранилась и память о скифах - воинственных наездниках, господствовавших на территории между Доном и Дунаем, совершавших набеги в район Кавказа и дальше. Образ скифа - свободного всадника, не знающего над собой никакой власти - воспламенил воображение поколения, пережившего захват власти большевиками в 1917 г. и настаивавшего на родстве русских и древних степных воинов.

Скифов вытеснили сарматы, пришедшие из Средней Азии и принадлежавшие к той же иранской языковой группе. Победа сарматов объяснялась лучшим вооружением - они знали стремя, пики, длинные сабли. Сарматы господствуют в степи с III в. до н.э. до начала III в н.э. Память о них сохранилась, в частности, в польском языке, длинные висячие усы называют сарматскими.

Следующее вторжение - в отличие от прежних - идет с севера. Германское племя готов двигалось с берегов Балтики на юго-запад. Восточная ветвь завоевателей - остроготы - создают государство на берегах Черного моря между Днестром и Доном. Впервые устанавливается связь между Балтийским и Черным морями. В конце IV в. готов сметают племена гуннов - народа тюркского происхождения. Явившись из Азии, гунны в короткое время овладевают степями между Волгой и Дунаем. В середине V в. их король Атилла подходит к стенам Рима: впервые прочерчиваются контуры евразийской империи. После смерти Атиллы его королевство распадается. Гуннов в VI в. сменяют кочевники-тюрки, покинувшие Азию в поисках пастбищ - авары (обры). Они подвергают опустошительным набегам не только племена, жившие на южно-русской равнине, но и обитателей Германии и Италии. После ста лет присутствия они исчезают так же неожиданно, как появились. Русская летопись сохранила поговорку, «погибоша, аки обре» - синоним бесследного исчезновения.

Перечисление кочевых племен, являвшихся из глубин континента, оседавших на какое-то время и исчезавших, создает впечатление непрерывного движения в пространстве между Карпатами и Кавказом на протяжении многих веков. Возникает вопрос: кем были постоянные обитатели территории? И другой: были ли среди них славяне, когда они появились?

Спор о происхождении славян, начавшийся очень давно, продолжается с неизменной, более того, нарастающей страстностью. Бедность источников усиливает остроту разногласий, окрашенных идеологическими и политическими убеждениями. Историки предлагают различные, противоречивые, взаимоисключающие ответы на вопросы. Были ли славяне коренным населением восточной Европы? Если пришли, то когда и откуда? Каково происхождение руссов, давших имя народу и государству? Как началось русское государство? Ответы тем труднее, а возможность интерпретаций тем больше, что скудность письменных источников (реляции путешественников, краткие упоминания в книгах византийских, готских историков) не может быть полностью возмещена археологическими и лингвистическими данными. История - прежде всего письменные источники.