Жерар Израэль - Кир Великий

И перс захватил Дамаск, Иудею и древнюю страну Израиль. Согласно своей тактике он стремился не угнетать завоеванные народы, а делать из них «друзей и союзников». И, по-видимому, арабы с удовольствием и гордостью поставляли Киру значительное число воинов, чтобы завоевать Вавилон, отлично понимая, что в конце концов найдут там своего врага, оккупировавшего Тейму…

Для Набонида же движение персидских войск представляло смертельную опасность. Царь вавилонский, постоянно воевавший с арабскими племенами на полуострове, понимал, что его ожидало. Кроме того, присутствия даже небольшого количества ахеменидских войск в этом крае было достаточно, чтобы прервать всякую торговую связь с севером, единственным регионом, который мог позволить Вавилону выйти из изоляции.

Неожиданно Набонид осознал слабость своего положения. Надо было срочно принимать решение, если он не хотел, чтобы связь с Вавилоном для него была окончательно порвана. Надо было, отложив в сторону теологические соображения, противостоять политической судьбе и вернуться в Вавилон, чтобы избежать окружения и изоляции.

…Шел 542 год.

Возвращение царя не вызвало народного энтузиазма. Слишком долго люди ждали своего монарха, и вавилонский народ не связывал с ним надежд на спасение, как должно было бы быть. Люди продолжали смотреть за рубеж и ожидать вторжения персидского царя. Но, по крайней мере, в плане религии положение, казалось, прояснилось, и были организованы многочисленные празднества. Однако их пышность не успокоила вавилонян и выглядела как попытка отвлечь их от тревожных раздумий.

По возвращении в Вавилон Набонид совершил поступок, типичный для его характера: чтобы обеспечить свою безопасность, он повелел перевезти в столицу изображения главных богов из крупных городов империи, в том числе из Сиппара и Борсиппы, расположенных на пути Кира от Описа до Вавилона. Такая мера очень расстроила жителей этих городов и, лишившись защиты со стороны своих богов, они обратили свои взоры на Кира. Кроме того, Набонид повелел привезти в Вавилон изображения богини Иштар, находившееся тогда в Уру-ке, а также всех тех божеств, какие мог собрать. В середине лета 539 года все боги Аккада, «все те, что находятся на поверхности земли и над землей, были привезены в Вавилон».

Великий город стал свидетелем настоящей религиозной смуты: игнорируя Мардука, вспомнив о своей преданности Сину, собрав в Вавилон божества других городов, Набонид оскорбил свой народ. Вот как повествуют об этом хроники тех лет: «Он предал забвению преклонение перед Мардуком, царем богов. Своему городу он то и дело причинял боль; каждый день… мучал он людей. Подавлял всех безжалостным гнетом. От их жалоб Мардук вышел из терпения. Боги, обитавшие среди них, покинули их жилища».

Армия Кира, готовившаяся форсировать Тигр, была примерно такой же, как та, что в 547 году переправлялась на другой берег реки, возле города Арбела, чтобы идти на лидийцев. Зимою 540 года войска под командованием персидского царя были многочисленны и хорошо вооружены. На присутствие Кира указывало большое количество четырехколесных повозок с запряженными в них мулами, они сопровождали царя в каждом его перемещении. В одной из повозок были установлены серебряные вазы с большим количеством кипяченой воды из небольшой реки Хоасп, протекавшей в горах Сузианы и освященной богиней Анаит, символизирующей чистоту. В середине военных колонн восемь белых коней везли пустую колесницу с самим Ахурамаздой. Но в повозке не было ни изображения, ни статуи; лишь абстрактное присутствие бога персов сопровождало воинов Кира…

Переправа через Тигр для царя Аншана была так же важна, как переправа семью годами раньше через Галис. Началась она не совсем благополучно. Прежде чем перейти вброд через приток Тигра Гинд, ныне носящий название Диала, персы распрягли священную повозку, но один из белых коней оступился и был унесен быстрым течением. Обеспокоенный плохой приметой, Кир решил отвести угрозу. Согласно Геродоту, царь захотел сделать реку такой спокойной, «чтобы даже женщины могли перейти ее без труда, не замочив колен». Он остановился на берегу Тигра и приказал рыть канавы, чтобы отвести воду и утихомирить бурную реку. Вся армия провела несколько месяцев за укрощением потока…

Что хотел сделать Кир? Отомстить реке? Царь, видимо, понял, что так он может вернуть плодородие засушливому краю. Уверенный в предстоящей легкой победе над Вавилонией, возможно, он хотел начать с благоустройства страны халдеев и, подобно тому как он сделал это в далекой Согди-ане, предпринять масштабные работы, необходимые для развития региона. Значит ли это, что Кир терял драгоценное время? Нет, он нарочно оттягивал начало войны, подготавливая почву для будущего наступления. Сознательное оттягивание срока преследовало две цели: дать созреть ситуации в Вавилоне, чтобы те, кто ждал его прихода, выступили. Тем самым битва за Вавилон обойдется меньшими потерями, и он сможет не разрушать великий город.

При том, что анархия царила в Вавилоне, несмотря на возвращение царя, продолжительное топтание персов у границ их царства позволило халдеям принять меры, а Валтасар успел организовать сопротивление.

Во главе персидской армии находился Гобрий. Как вавилонянин и бывший правитель Суз, он играл важную роль в стратегическом плане. С тех пор как он перешел на сторону Кира, он сумел оценить качества персов: аскетизм отличал их от халдеев. Ксенофонт пишет, что во время первого своего обеда в лагере Кира Гобрий был удивлен скромностью еды, которую им подавали, «про себя он подумал, что в его прежнем окружении люди требовали большей утонченности. Он заметил умеренность своих сотрапезников, ибо никто из образованных персов не выражает какого-либо чувства при виде очередного блюда или питья; ни алчного взгляда, ни жадного жеста, каждый сохраняет разумное поведение, словно он и не за столом вовсе… Возбуждение при виде пищи и напитков они считают достойным поведения свиней и диких зверей. Заметил он также, что в беседе меж собою они задавали вопросы о том, о чем собеседнику было приятно говорить, они шутили на темы, приятные для шутки, и в насмешках напрочь отсутствовало оскорбление, неуместный жест и обида» [76] Ксенофонт. Киропедия, V, II, 16–18. .

Тот факт, что Гобрий стоял во главе персидских войск, по-видимому, никого особенно не удивлял. Действительно, ведь после ухода из Пасаргад, одиннадцатью годами раньше, Кир выиграл две решающие битвы именно благодаря перебежчикам. Разве не арпаг, человек Астиага, помог ему победить мидян и завоевать греческие колонии в Малой Азии? Разве не лидиец по имени Еврибат сообщил ему, что царь Лидии собирал войска, чтобы напасть на него, что позволило персам совершить тактический маневр, приведший в конечном итоге к победе? И вот сегодня, накануне взятия Вавилона, не вавилонянин ли командует операцией? Переход этих трех людей на сторону Кира означал, что мировоззрение персидского царя с самого его возвышения начало завоевывать умы людей, измученных угнетением и жестокостью.