Виктор Бердинских - Крестьянская цивилизация в России

Трудно жилось и родственникам незамужней матери. Дурная слава ложилась на всю семью. Валентина Ивановна Яровикова (1912) хорошо помнит: «У одной моей подруги был ребенок, рожденный вне брака, родила она его после десятого класса — это был страшный позор для нее и их семьи. Отец выгнал ее из дома, и она куда-то уехала. Так я больше ее и не видела, но в селе еще долго про это говорили. На ее младшую сестричку показывали пальцем и все время ставили в укор старшую».

Нередкими, при такой морально-психологической атмосфере, были самоубийства забеременевших девушек.

К изменам мужчин, даже замужних женщин, относились значительно проще. Пытались как-то все утрясти на основе житейского здравого смысла. Прощения не было лишь девушкам. А.К. Михайлова (1911): «Измены да блуд в деревне не уважали. Был случай. У мужика одного вторая жена умерла, он третью откуда-то привез, а она брату его холостому полюбилась, и ушла она от законного мужа. Дак женщины ее чуть со свету не сжили, она и обратно вернулась: "поучил" ее немного поленом муж. А так жен в деревне не бивали, да они и сами ответить могли».

Лишь в 1940-е годы (в связи с войной) измены и случайные связи перестали быть делом чрезвычайным, единодушно осуждаемым всей деревней. Да и что осталось тогда от деревни? Вот типичное рассуждение: «В войну и после нее, когда резко убавилось количество мужчин, стало процветать пьянство, резко изменилось отношение к женщине. В войну женщины выполняли самую тяжелую физическую работу: пахали на себе, грузили бревна в телегу. Семью свою устроить — у многих просвета не было. Вот и вино, и случайные связи».

Немало пели тогда разного рода охальных частушек. «Всякие частушки пели, я всех петь не буду — стара для этого. Раньше ведь как было. До свадьбы не гуляли, это уж после войны гулять стали» (A.M. Гребенкина, 1923).

Большая семья — семья сильная, поэтому количество детей было своеобразным мерилом крепости хозяйства. М.П. Мартемьянова (1917) рассказывает: «В то время уважали семью, где было много детей. Хозяина такой семьи считали настоящим хозяином, он может прокормить свою семью. А у кого было мало ребенков (2–3 ребенка) не считали даже людьми, высмехали, что не может прокормить семью, толку нет хозяйничать. В то время никаких абортов не было, сколько было — столько и рожали».

С младшими водились старшие братья и сестры, правда, не всегда должным образом, поскольку им тоже хотелось поиграть, побегать, покупаться… Метко сказано: «Сначала — нянька, потом — Ванька». Н.В. Христолюбова (1924): «За ребенком никакого уходу не было. Раньше сами друг друга таскали. Я вот родилась вторая, а когда мне было 4 года, сестры-двойняшки родились. Дак я уж сидела, качала зыбку. И с тех пор я всех их семерых вырастила, все таскалася с нимя».

Гигиена младенцев во многих случаях оставляла желать много лучшего. «А недавно я старушку одну встретила. Она удивилась, когда меня увидела. Говорит, что думала, что меня маленькую черви да мухи съедят. Мамка с тятькой на работу уйдут, а брату накажут, чтоб за мной смотрел. А он в окно веревку выбросит и сам на улице бегает. Как услышит, что я кричу — за веревку от люльки подергает — да опять убежит. А я постоянно мокрая, грязная, голодная лежала. Из люльки часто выпадывала. В тряпицах, что подо мной, и мухи ползали и черви белые — да ничего, выжила» (A.M. Гребенкина, 1923).

У крестьянских детей и игрушки были соответственные: старые изношенные вещи из одежды, ненужные предметы обихода. Анна Ивановна Карачева (1906) вспоминает о своем детстве: «Игрушки-то у нас — лапти были. Кукол-то из тряпушек портяных сами делали и в лапти их садили, и в лапте возили. А из огурцов бочки, колоды делали, а из репы корыты делали. Вот такие наши игрушки были. Ребенка бабушка в люльку положит, вот и сидишь — качаешь его. Вот так наше детство и прошло».

Свои игры были для каждого времени года. Зачастую у детей были и свои детские прозвища-клички. Семейная система воспитания была очень эффективна. Мария Ивановна Носкова (1902) так говорит об играх в своей семье: «Маленькие братья и сестры (Анна, Матрена, Таисья, Мария, Афанасий и Василий) в куклы играли, сами их шили из тряпочек — нашьем и играем. По крыше на солому кататься любили, из песка ватрушки пекли. В игры разные играли: в чиж играли, в крадену палку, в прятки, в "солено мясо" — наберем драные лапти, воткнем кол, к колу водящий садится, а вокруг кола лапти разложим, и водящий должен следить, чтобы лапти никто не утащил. В лунки играли — загоняли шарики в ямку, а водящий противится этому. Хорошо было летом! Баловались, в речке купались, а я воды боялась. В церковь на исповедь ходили. У братьев и сестер клички разные были: Марийка-тарелка, Анна-банна-плешь-деревянна. Детей хорошо воспитывали: любили, не били. А зачем бить? Братья хорошие, красивые, умные были — не пили, не курили, не ругались. С 7 лет дети в поле работали — бороздки жали серпом, а девочки пряли — даст мама урок — столько-то напрясть — пока не сделаешь, гулять не идешь».

Вообще игры и забавы дети придумывали себе сами (и очень изобретательно). «Когда не возьмут на сенокос, ко мне подружки прибегут и мы идем смотреть — бегает ли по усадьбе баран. Если барана не выгонят, то мы возьмем ушат, привяжем его к барану. Баран бегает по ограде, а ограда была большая-большая, а мы сядем в ушат и катаемся. Играли в веревочку, в огорелыши, в третий лишний, через веревочку прыгали, в классы, играли в "солено мясо". Куклы мы сами шили, тряпочные у нас куклы были. Голову из тряпок сделаешь, опилками набьешь, шейку как-нибудь, потом туловище тоже из тряпок делали и опилками набивали. Мячики еще делали тряпичные. Детство нелегкое было, но играли мы в игры разные, дети же были. На одной ножке надо было по деревне проскакать, чтобы взад-вперед не останавливаясь. На руках ходили. Пошли однажды на лабаз, там солома лежала. Я пошла на руках и у меня что-то с головой сделалось. Я говорить и слышать не могла. Мы сразу пошли домой, и когда я вышла из лабаза, у меня все прошло. На Масленицу катались на санках, на катушках. Куклы были самодельные. Мы их сами шили. Я даже сама сделала ткацкий станок, поставила под окном и ткала половики для кукол. А потом я его положила в угол, зарыла и больше не нашла, сколько ни искала потом. В куклы мы играли на полатях, чтобы не мешать взрослым» (А.И. Рублева, 1921).

Огромным событием в детской жизни было возвращение отца с ярмарки или базара. Как правило, детям привозились гостинцы: сладости, сушки, обновки, украшения. «Очень хорошо помню, мне было лет 5–7, отец приезжал с базара, а он ездил либо в Нему, Нолинск или даже в Киров, ездили на лошадях. Туда возили продавать обычно масло, мясо, мед, плели лапти, делали глиняные горшки, иногда возили зерно, либо муку, если был хороший урожай. Мы его с нетерпением ждали. Нам, ребятишкам, он привозил всегда подарки: ленты, обновки какие-нибудь, обувь и, конечно, сладости, пряники, калачи, сахар в больших головах» (А.К. Коромыслова, 1914).