Анна Ермановская - 50 знаменитых загадок древнего мира

Особенно сильное влияние на живые организмы оказывают места пересечения – узлы – геобиологической сети. М. Курри и ряд ученых высказали догадку, что узлы этой сети поляризованы, что порождает два вида излучения, условно названных положительным и отрицательным. Положительное излучение благотворно действует на человека, отрицательное – наоборот. Замечено, что животные чувствуют геобиологическую сеть и реагируют на нее по-разному. Так, собака никогда не ляжет на места пересечений, тогда как кошка, наоборот, предпочитает их. Свинья, корова, лошадь, овца, находясь длительное время в месте пересечения сети, заболевают. Зато совы любят узлы. Муравьи строят свои муравейники именно на узлах, а в ульях, расположенных в таких местах, пчелы более медоносны. Микробы и паразиты тоже чувствуют себя хорошо на узловых местах.

Издревле земля для человека была объектом почитания. Земля не только считалась вместилищем духов, но и сама обожествлялась. Земля – это древнейшее божество, матерь богов, она давала богам и людям жизненную силу. Она могла быть милостивой – награждать людей обильным урожаем, изобилием, а могла быть и грозной – обрушивать на людей стихийные бедствия: засухи, землетрясения, потопы.

Конечно, современному человеку непросто увидеть мир таким, каким его видел наш далекий предок, нам трудно представить себе Землю живой. Но тем не менее и мы испытываем своего рода ностальгию по временам, когда человек был ближе к природе и лучше ее понимал. Именно этим и объясняется возрастающий интерес к древнему магическому знанию, в том числе и к геомантии – почти забытому ныне искусству, родственному астрологии.

В воззрениях древних геомантов несомненно заключено рациональное зерно, и труд их не был напрасен. Исподволь геомантия накапливала знания о земле, о необычных явлениях, трактуемых геомантами, разумеется, с точки зрения древних религиозных представлений. Но именно так и зарождались науки, изучающие землю.

У геомантии была менее счастливая судьба, чем у ее сестры – астрологии. После века Просвещения она стала считаться суеверием. В результате надолго было забыто и главное направление геомантии – исследование влияния духов местности на человека и животных, по современной терминологии – исследование влияния геофизических полей на живые существа.

Мы слишком много успели испортить на Земле. Земля больна, она заболела после того, как мы перестали относиться к ней, как к живому существу, как к объекту поклонения. Утратив связь с природой, мы стали понемногу превращать ее в свалку отходов, в место, непригодное для жизни. В таких условиях не то что духам, людям становится трудно жить. И может быть, интерес к представлениям геомантов в какой-то степени вернет нам утраченный ныне священный трепет перед Землей-матерью, поможет обрести гармонию.

«В голове имеется семь отверстий: две ноздри, два уха, два глаза и рот, подобно этому и в небесах две благоприятные звезды, две неблагоприятные, два светила и единственный Меркурий, неопределенный и безразличный. Отсюда и из многих других аналогичных явлений природы, таких, как семь металлов и тому подобное, которые было бы утомительно перечислять, мы заключаем, что число с необходимостью должно равняться семи… Кроме того, евреи и другие древние народы, как и современные европейцы, приняли разделение недели на семь дней и назвали их по семи планетам; если теперь мы увеличим число планет, вся эта система рухнет… Более того, эти спутники невидимы невооруженным глазом, и потому не могут оказывать влияние на Земле, и потому были бы бесполезны, и потому их не существует». Так некий Франческо Сиззи отозвался на сообщение Галилея об открытии четырех новых планет-спутников Юпитера.

Не существует – и все! Потому что иначе все устои рухнут. Развалится календарь, объявятся, не дай бог, новые металлы (они уже к тому времени объявились, но сеньор Франческо знать о них ничего не хочет), обнаружатся в голове новые отверстия…

Персонажи, подобные Сиззи, переходят из века в век – они больше всего беспокоятся о целостности устоев, о неприкосновенности общепринятого. Но почему этот Сиззи цепляется за какую-то семерку? Не кроется ли за нею нечто более серьезное, «более объективное», чем невежество и косность?

Почему число «семь» необыкновенно распространенно в пословицах и поговорках? «Семь раз примерь, один отрежь», «Семь бед – один ответ», «Семеро с ложкой, один с сошкой», «Семеро одного не ждут», «Семи пядей во лбу», «Семь пятниц на неделе», «У семи нянек дитя без глазу», «Макару поклон, а Макар на семь сторон», «Семь раз поели, а за столом не сидели», «Семеро у ворот, и все в огород», «За семь верст киселя хлебать», «Седьмая вода на киселе», «А ты, седьмой, у ворот постой». Обратите внимание: не «шестой», что было бы более полной и точной рифмой к «постой», а «седьмой».

Поистине, приверженность наша к этому числу достойна изумления. Семерка, оказывается, не сходит у нас с языка. Она украшает собой и толковые словари, и сборники пословиц, и сказки, и научные работы.

Обратимся к истокам нашей цивилизации. Древняя Греция. Семеро героев сражаются против Фив на заре ее истории; семь городов спорят за честь именоваться родиной Гомера; семь мудрецов почитаются эллинами; семь чудес света известны в странах Средиземноморья и Ближнего Востока. Когда одно из семи чудес обращается в прах – падает Колосс Родосский или рушатся сады Семирамиды, – его место занимает другое, но число чудес остается постоянным. Имена мудрецов тоже менялись, а число оставалось. В древних свидетельствах постоянно упоминаются только четверо мудрецов: Фалес, Биант (Биас), Питтак и Солон. Трех остальных избирали из целого списка, в котором бывало иногда чуть ли не двадцать имен. Чаще всего встречается такой перечень мудрецов (вместе с приписываемыми им изречениями): Быть умеренным – благо, как учит Клеобул из Линда. Все обдумай наперед, говорит Периандр, сын Эфир. Знай меру времени, так говорит Питтак Митиленский. Где много голов – быть беде, так думает Биас из Приены. Поручителю – горе, предрекает Фалес из Милета. Познай самого себя, советует лакедемонянин Хилон. Не увлекайся ничем, вот завет кекропийца Солона.

Закрепленная традицией мудрость семерых, пишет об этих изречениях профессор А. С. Богомолов, послужила основой для множества рассказов, стихов, пословиц, стала своеобразной народной философией греков и частью народного просвещения. Ее жизненность и рассудительность производят неотразимое впечатление. К тому же это не почерпнутая из мифа божественная мудрость, но мудрость человеческая и для людей предназначенная. В изречениях семи мудрецов отражается и тот «шок возникающей цивилизации», от которого пробуждается философское мышление. И хотя житейская мудрость ни у кого из них, за исключением Фалеса, не превратилась в целостный взгляд на мир, они, безусловно, стояли у колыбели древнегреческой философии.