Артем Корсун - Географические открытия

Торговые и исторические наблюдения Афанасия очень точны и достоверны, он записывал не только то, что видел своими глазами, но и то, что рассказывали торговцы о других портах от Египта до Дальнего Востока. Русский купец указывает, где «родится шелк» и где «родятся алмазы», предупреждает будущих путешественников об опасностях, которые могут их ждать в здешних краях. Верил ли он в то, что в скором времени русские смогут ходить с торговыми караванами в Индию? Трудно сказать, но сведения, которые приводит Никитин, действительно были бы полезны другим купцам. Афанасий интересуется индийскими товарами и приходит к выводу, что на Руси они не пользовались бы спросом. «Говорили мне, что много в Индии товаров для нас, а оказалось для нашей земли нет ничего: все товар белый для бесерменской земли, перец, да краска», – печалится он. В Бидаре купец заносит в дневник: «… на торгу продают коней, камку (ткань), шелк и всякий иной товар да рабов черных, а другого товара тут нет. Товар все гундустанский, а съестного только овощи, а для Русской земли товара тут нет».

Неправда ли загадочный фрагмент? Афанасий тщательно записывает, что продается в разных городах, делает много полезных заметок для других купцов и вдруг рубит сплеча: «да нет здесь полезных для Руси товаров!» Может быть, таким образом он пытается отпугнуть конкурентов. Есть вариант: «Хожение» предназначалось именно для тверских купцов. А всем остальным тверичи должны были говорить: вот, смотрите, сам Афанасий Никитин, первопроходец в земле той написал, что в Индии нет хорошего товара для Руси. Кстати, о товарах. Именно из Индии на Русь шли жемчуга и слоновая кость, золото и серебро. Так что лукавит купец Афанасий. Впрочем, возможно и другое объяснение: этот лукавый пассаж – продукт переработки текста дьяками великого князя Московского, мол, чего вам, купцам в Индию ходить, лучше на Руси оставайтесь. Централизация государственной власти, начавшаяся при Иване III Васильевиче и продолжившаяся при его внуке Иване IV, сопровождалась закрытостью внешних границ, дабы никто от воли царской не убежал.

В Джуннаре с Афанасием произошел загадочный случай. Местный хан отобрал у Афанасия жеребца, узнав, что купец не мусульманин и обещал его вернуть и еще дать тысячу золотых в придачу лишь в том случае, если Афанасий примет ислам. И срок назначил: четыре дня. Согласно «Хожению», дело было на Спасов день, на Успенский пост. И Господь якобы совершил чудо: накануне Спасова дня приехал некий знакомый Афанасия, хорасанский казначей Мухаммед, который заступился за русского купца перед ханом, и с Никитина сняли требование перемены веры, а жеребца возвратили. «… Случилось Господне чудо на Спасов день, – пишет Афанасий, – Господь Бог сжалился… не оставил меня, грешного, милостью своей». Сразу после этого «чуда» Афанасий пишет об Индии следующее: «А так, братья русские христиане, захочет кто идти в Индийскую землю – оставь веру свою на Руси, да, призвав Мухаммеда, иди в Гундустанскую землю». Некоторые современные историки подвергают сомнению этот эпизод. Вдумчивое чтение текста «Хожения» позволяет предположить, что Афанасий Никитин за годы пребывания в мусульманских странах все-таки принял ислам, либо в этот раз, либо позже в Бидаре, когда местный вельможа Малик Хасан Бахри, носивший титул низам аль-мулька, раскрыв, что Никитин христианин, предложил ему сменить веру. Современный российский историк Зураб Гаджиев на страницах интернет-журнала «Исламская цивилизация» опубликовал статью, в которой убедительно доказывает, что даже после многочисленных правок православных писцов в тексте «Хожения» сохранилось немало свидетельств принятия ислама Никитиным.

И действительно, Афанасий на страницах «Хожения» показан как человек глубоко религиозный, текст начинается с прославления Иисуса и благословений на путешествие, полученных им от его духовных наставников. В дальнейшем его настороженное отношение к исламу постепенно проходит, он даже приводит в путевом дневнике суннитскую легенду о наказании городу Рее за убийство имама Хуссейна. В своих путешествиях по исламским странам Афанасий выдает себя за мусульманского купца Юсуфа Хорасани, но втайне якобы придерживается христианских обрядов. Однако соблюдение обрядов создает большие трудности, поскольку мусульманский календарь не соответствует христианскому, а книги и календари были утрачены еще в самом начале его путешествия. Испытывая потребность в общении с Богом, Афанасий стал поститься в Рамадан вместе с мусульманами «по вере Мухаммеда, посланника Божья, а когда Пасха Воскресения Христово, не знаю, постился с бесерменами в их пост, с ними и разговелся». Кроме того, в тексте его записей вместо привычных православных молитв появляются слова: «Олло акберъ, Олло керим, олло рагим!» или «Олло худо, олло акберъ, олло ты, олло керимелло», в которых без труда угадываются обращения к Аллаху на арабском и персидском языках. Именно такие записанные кириллическими буквами исламские молитвы сохранились в Летописном и Троицком изводах. Переписчики, составившие Суханов извод, сохранили текст молитв, изменив слово «Олло» на «Богъ» или «Боже».

В индийском Бидаре Никитин размышляет о судьбах русской земли. Перечислив преимущества земель, в которых он побывал – Крыма, Грузии, Турции, Молдовы и Подолья, – он молится за русскую землю, но при этом добавляет: «На этом свете нет страны, подобной ей, хотя эмиры Русской земли несправедливы. Да устроится Русская земля и да будет в ней справедливость!» Вот любопытный момент: Афанасий называет правителей Руси эмирами. Похоже, что в течение путешествия он действительно постепенно превращался в арабского купца.

Там же в Бидаре Афанасий стал свидетелем выступления мусульманского войска во главе с Махмудом Гаваном на джихад против индуистского виджаянагарского князя. Ошеломленный видом трехсоттысячного войска, уходившего на войну за веру, путешественник пишет: «Такова сила султана бесерменского!», а затем прибавляет по-персидски: «Маметъ дени иариа». Что же означают эти слова? Перевод таков: «А Мухаммедова вера годится». Эти слова сохранились в тексте «Хожения» благодаря тому, что христианин-переписчик не знал их перевода. Они демонстрируют изменившееся отношение Никитина к исламу. Подтверждают это и следующие фразы на персидском: «а правую веру Бог ведает. А правая вера Бога Единого знать, имя Его призывать, на всяком чистом месте в чистоте». Дело в том, что в этих фразах выражен исламский «символ веры», указывающий на основополагающие понятия ислама: Единый Бог – это Аллах, призывание Его имени – зикр, «на всяком чистом месте в чистоте» – условие тахарата (ритуального очищения) для намаза. Далее в тексте Афанасий Никитин уже прямо называет Мухаммеда (мир ему) Посланником Божьим («Маметъ дени росолял»).