Артем Корсун - Серые кардиналы

По версии японского историка Итакура Кацусиге, она была рекомендована сегуну Токугава Иэясу на должность кормилицы для его внука Иэмицу (втрого сына Токугава Хидэтада). Но есть гипотеза, что Иэясу сам выбрал ее для этой работы и пригласил во дворец. Токугава Иэясу вовсе не мечтал обзавестись «серым кардиналом», да и нельзя было, глядя на эту прелестную аристократичную даму, предугадать все ее будущие достижения на поле теневого управления. Просто Токугава Иэясу нужны были сторонники – было необходимо, чтобы ее муж Инаба Масанари помог убедить Кобаякава Хидэаки присоединиться к Восточной армии в Секигахара.

Иэясу возвысил жену, чтобы сделать дипломатический аванс мужу. Впрочем, существует и другая версия о какой-то темной истории с долгами и их погашением. Вроде бы принятие О-Фуку на придворную вакансию было расплатой за некую сумму, которую Токугава Иэясу брал в долг у своего вассала, и подобным образом он и Инаба Масанари оказались в расчете. Но эта гипотеза вызывает серьезные сомнения у японских историков.

Но существует еще одна, альтернативная гипотеза, согласно которой в семью сегуна Касуга но-цубонэ вошла после довольно странной смерти супруга (Масанари умер 17 сентября 1628 г.) как вдова с младенцем, и тогда-то она и стала кормилицей наследников сёгуната. Но эта версия не выдерживает элементарной проверки временем: Касуга но-цубонэ не могла быть кормилицей Иэмицу, как уже сказано, родившегося в 1604 году, если ее муж умер на 24 года позже.

Но даже, отвергнув все сомнительные версии и остановившись на том, что Токугава Иэясу пригласил О-Фуку на должность кормилицы своего внука (имея в виду ее влияние на мужа и военный потенциал последнего, который позарез был нужен сегуну), все равно не совсем ясно, как это произошло.

Каким образом О-Фуку смогла появиться при дворе Токугава Иэясу как кормилица ребенка, родившегося в 1604 году, а битва при Секигахара (в которой Инаба Масанари перешел на сторону Токугава и склонил Хидэаки к переходу) случилась в 1600 году? Но в 1600 году у Иэясу еще некого было кормить!

Что касается детей и внуков Токугава Иэясу, то осведомленный читатель возразит, что у сегуна было 11 сыновей (и еще 5 дочерей, но они нас не интересуют) от двух законных жен (Имагава Сэна и Хасиба Асахи) и 18 наложниц. Из этих 11 сыновей скорее всего какой-то из внуков вполне мог родиться в нужный отрезок времени (до битвы при Секигахара) и кормить его была приглашена О-Фуку, чтобы привлечь ее мужа к союзничеству.

Но проблема в том, что ни Юкки Хидеяси, ни Мацудайра Нобуяси, ни кто-либо из прочих сыновей Токугава Иэясу (кроме Токугава Хидэтада!) не был отцом Токугава Иэмицу, которого точно вскормила О-Фуку. Весомое доказательство этого факта можно найти, например, в небольшом, уютном, старинном городе Кавагоэ – в префектуре Сайтама, в 40 километрах от Токио. Он возник в середине XV века. Основали его Ота Докан (он же основал и Эдо, нынешний Токио) и его сын, выбрав место у брода через текущую в Токийский залив реку Сингаси, и без затей назвав город своим именем (кавагоэ – речная переправа).

В 1603 г. Токугава Иэясу перенес столицу из Киото в Эдо, а в 40 километрах севернее своей резиденции, в Кавагоэ, поселил начальника охраны, чтобы таким образом защитить себя от угрозы с севера. Тот построил замок, который стали называть маленьким Эдо. Самое старое место в городе – храм Китаин, основанный монахом Эннином в 830 г., в 1300-м был объявлен главным храмом секты Тэндай. Расцвет храма пришелся на время правления третьего сегуна Токугава Иэмицу, который, помогая храму оправиться после очередного пожара, перевез в Китаин часть деревянных зданий из токийского замка. И правильно сделал. Потому что Токийский замок выгорел дотла во время Великого землетрясения Канто в 1923 году. Так что единственно сохранившиеся подлинные комнаты Токийского замка сейчас можно увидеть в Китаин.

В одной из этих комнат с прекрасно сохранившейся росписью на потолке родился сам сёгун Токугава Иэмицу. А остальные комнаты принадлежали его кормилице и няне, Касуга но-цубонэ, ставшей впоследствии главной распорядительницей женских покоев дворца. И это неоспоримый факт, запечатленный в многочисленных материальных свидетельствах.

У самой О-Фуку в браке с Инаба Масанари родились три сына: Инаба Масакацу (1591–1628), Инаба Масасаба (Масаеси) (1593–1678) и Инаба Масатоси (1603–1676), также у О-Фуку был приемный сын Хотта Масатоси (1634–1684). Их имена вошли в историю Японии.

Также точно известно, что в 1605–1606 гг. О-Фуку ухаживала за больным Токугава Иэмицу во время эпидемии оспы в Эдо. Она же нашла для его лечения талантливого врача Генъя Окамото (1587–1645), приведя его в Эдо из провинции. Окамото после успешного излечения Иэмицу стал «придворным» доктором сёгуната Токугава. Генъя Окамото приобрел славу гениального врача. Он основал династию, его потомки девять поколений были верны профессии деда. Но не всем так повезло, как Иэмицу. Эта эпидемия была очень тяжелой, умершие от оспы были даже в императорской семье, что же говорить о прочем люде. Так что выздоровление сегуна тоже было поставлено в заслугу О-Фуку.

Загадочный развод по-японски.По неизвестной причине Масанари развелся с О-Фуку, видимо, как раз после рождения третьего сына Масатоси. Но вряд ли причиной этого была ее любовная связь с Токугава Иэясу или кем-либо еще. Некоторые романтически настроенные писатели так и видят, как разгорается бурный и страстный роман между великим основателем сёгуната Токугава и красавицей аристократкой с романтической судьбой. Война, предательство, страсть, сомнения, обманутый муж, который видит в измене жены следствие его измены долгу самурая на поле битвы – в общем, гремучий коктейль. И у нее рождается дитя – Масатоси – плод запретной любви, и законный наследник сёгуната Токугава Иэмицу и его брат-бастард Инаба Масатоси становятся молочными братьями, а возлюбленная Токугава Иэясу входит во дворец на законных основаниях как кормилица внука своего любовника.

Хотя эта теория способна взбудоражить умы беллетристов, историки относятся к ней со скепсисом. У Иэясу кроме законной жены было еще 18 официальных наложниц, и к тому же Иэясу, исповедующий строгие принципы, регламентирующие все на свете, осуждал «свободную» любовь – вещь, несовместимую с требованиями традиционной конфуцианской морали, считавшей не освященное законом влечение проявлением неконтролируемой и разрушительной страсти, разновидностью безумия, которое разрушает общественный порядок. Место любви занимал семейный долг. Физическое наслаждение мужчин профессионально обеспечивали обитательницы лицензированных «веселых кварталов». А кормилица профессионально должна заниматься кормлением младенцев, в общем, каждый должен заниматься своим делом и не нарушать гармонию мира.