Артем Корсун - Серые кардиналы

Практическая деятельность Ротшильдов полностью опровергает утверждения о том, что они не занимались политикой и их интересовали только деньги. Известно, например, что заемная политика Ротшильдов во время кризисов 1830-го и 1840 г. предотвратила войну, а в 1866 г. они не дали денег ни Пруссии, ни Австрии, что также остановило военные приготовления и начавшийся было конфликт. Их финансовые операции после 1815 г. были далеки от всяких войн, но полностью прекратить войны в мире не под силу было даже финансовому могуществу дома Ротшильдов.

Предложив в 1824 г. заем Бразилии, Ротшильды вышли за пределы Европы. До конца века Бразильская империя оставалась в финансовом отношении доменом Ротшильдов. Заем, предоставленный Греции в 1832 г. под гарантии Англии, Франции и России, дал Афинам возможность образовать независимую монархию.

Ключ к влиянию Ротшильдов заключался не столько в их осведомленности о происходящем в «горячих точках», сколько в том, что они получали важнейшую информацию первыми. Еще стараниями «отца-основателя» они обзавелись такой эффективной сетью агентов и почтовых курьеров, какой не располагало ни одно государство. Натан в Лондоне в 1815 г. первым узнал, что Наполеон покинул место своего изгнания на острове Эльба и высадился на французской земле. И ему же первому поступило известие о том, что герцог Веллингтон, которого обеспечили золотом на ведение войны с Наполеоном те же Ротшильды, выиграл 18 июня 1815 г. битву при Ватерлоо. За сорок часов до того, как пришло официальное сообщение о решающей победе от самого герцога, английское правительство уже было извещено об этом своим банкиром. Правда, оно встретило новость скептически. Но тут уже вопрос не в правдивости информации, а об адекватности ее оценки получателем. После доклада правительству Натан не упустил возможности скупить на бирже английские ценные бумаги, упавшие в цене из-за упорных слухов о поражении Веллингтона, которым поддался деловой мир столицы.

Семья учитывала специфику каждой страны, с которой она вела дело. С Австрией у Ротшильдов сложились на редкость деликатные отношения. Собственно, успешное разрешение одного «дельца» и привело Ротшильдов к баронству.

В начале XIX века Мария Луиза, дочь австрийского императора Франца I, была выдана замуж за Наполеона Бонапарта. Все шло своим порядком, пока корсиканец не потерял престол и не оказался навечно в изгнании на острове Св. Елены. Молодая женщина последовала за супругом на остров и нашла там для себя утешение во внебрачной связи, возымевшей ощутимые последствия: она прибавила австрийскому императору двух незаконнорожденных внуков. Венский двор просто не понял бы Франца I, если бы тот оставил этих бастардов без средств к достойному существованию. Банкир Соломон, которому препоручили обеспечить деток бедной Марии Луизы, нашел решение этой задачи обходными путями – и так ловко, что никакие следы не вели в Вену. В награду за услугу император пожаловал наследственный титул барона как Соломону, так и четырем его братьям.

Итак, отношения складывались прекрасно, пока их не осложнил экспромт австрийского правительства. В 1853 г. оно внезапно приняло закон, вновь запретивший евреям приобретать собственность. Хотя для венского Соломона сделано было исключение, банкирский дом забил тревогу. Финансовый синдикат, специально образованный под главенством парижского барона Джеймса, провел кампанию, направленную на обесценивание австрийских ценных бумаг. Когда этот факт зарегистрировали европейские биржи, австрийский посол дал знать из Парижа: за крупной неприятностью стоит барон Джеймс, который откровенно советует «утешить детей Израиля». Совету последовали – закон отозвали.

Конец 1850-х – 1860-е годы принесли Ротшильдам – следующему их поколению – новые заботы. Здесь влияние всесильного Бисмарка могло оказаться как нельзя кстати. Когда они встретились, обе стороны обнаружили интерес друг к другу – Ротшильдам хотелось и дальше поддерживать связь с человеком, который явно мог сильно вырасти в политическом мире Пруссии, а Бисмарк хотел бы продолжить знакомство, которое при случае могло оказаться полезным для его планов.

В итоге, уезжая, Бисмарк попросил рекомендовать ему какого-нибудь берлинского банкира, оговорив, как гласит легенда, что банкир непременно должен быть евреем.

Ему, естественно, назвали имя Блейхредера, который вел операции Ротшильдов в Берлине. Бисмарк вспомнил «дорожную историю» и ушлого финансиста.

Кстати, не следует думать, что слова «вел операции Ротшильдов» предполагают некое равноправие. Отнюдь нет. Блейхредер в переписке называл барона Джеймса Ротшильда своим «патроном и покровителем». Ответы ему были далеко не столь почтительны, но корректны как повеления от вышестоящих нижестоящему, и требовалось от него немало. Герсон Блейхредер, например, был просто обязан покупать для Ротшильдов ценные бумаги дешевле их рыночной оценки, а продавать – дороже. Тем не менее Блейхредер так ценил свои связи с «королевским домом страны финансов», что в случае ошибки предпочитал отказаться от своей законной комиссии, чем допустить, чтобы его «патроны и покровители» понесли по его вине хотя бы небольшой убыток. А ведь коммерц-советник герр Блейхредер зарабатывал от 20 до 25 тысяч талеров – отнюдь не те миллионы, которые делали Ротшильды – и, казалось бы, не должен был делать подобных жестов в отношении людей много богаче себя. Блейхредер, однако, был банкиром. Следовательно, человеком расчетливым. Он знал, что делает. Благодаря Ротшильдам, его банк получал важных клиентов в Берлине – выдающихся людей, располагавших талантом, или деньгами, или высоким статусом.

Одним из них и был герр Отто фон Бисмарк.

Об умении Бисмарка разбираться в людях говорит тот факт, что он сумел разглядеть положительные качества в вечно выглядевшем несколько неуклюже Герсоне Блейхредере, который нанес ему свой первый визит. Немолодой, наполовину ослепший Блейхредер сближался с решительным, архиконсервативным прусским юнкером, как говорится, с «раболепной угодливостью», хотя в то время он уже принадлежал к числу наиболее влиятельных банкиров Берлина.

За год до назначения Бисмарка представителем в сейм Блейхредер приобрел в Берлине на Беренштрассе, 63, внушительное здание, в котором разместились и банк, и отделанная с блеском и роскошью частная квартира. Банк Блейхредера находился недалеко от биржи, а также в двух минутах ходьбы от замка и будущей резиденции Бисмарка на Вильгельмштрассе. Благодаря отличным отношениям с Ротшильдами и умелому осуществлению операций еще до начала работы у Бисмарка среди клиентов быстро росшего банкира числились многие высокопоставленные сановники двора, представители дипломатической службы, промышленники и люди искусства, такие как Рихард Вагнер и его будущая супруга Козима фон Бюлов.