Оксана Балазанова - Знаменитые мистификации

Надо сказать, что мошенник Врэн-Люка был плохим историком, но хорошим сказочником. «Эти старые письма – не оригиналы, а переводы, сделанные в XVI веке, – говорил он. – Нет никаких сомнений, что оригиналы в то время еще существовали и переводы достоверны. Собрание оригиналов хранилось в Турском аббатстве, в архиве, там и были сделаны переводы. Оригиналы, правда, с тех пор затерялись, но сам Людовик XIV считал эти переводы достоверными и включил их в свое собрание рукописей. Вместе с мадам Помпадур он расширил коллекцию, которая в числе других королевских сокровищ сохранилась до Людовика XVI. Этот несчастный король в период революционных бурь подарил коллекцию графу Буажурдену, чтобы она не попала в недостойные руки якобинцев».

Ученый с удовольствием верил во все эти сказки и до самого заката жизни мог бы наслаждаться созерцанием своей в тайне хранимой коллекции, если бы тщеславие не толкнуло его на то, чтобы выставить часть экспонатов на публику. Руководили им не собственные амбиции, а национальная гордость француза. Приобретенными за большие деньги письмами он хотел доказать, что закон всемирного тяготения открыл не англичанин Ньютон, а француз Паскаль. Заслуга принадлежит французскому гению, и в империи физики он должен быть возвращен на трон, с которого его вытеснили англичане без всяких на то оснований.

15 июля 1867 года состоялась сессия Академии наук, на которой Мишель Шаль выступил с этим потрясающим открытием и предоставил доказательства: переписку Паскаля с юным студентом Ньютоном, приложенные к письмам заметки, в которых излагался закон всемирного тяготения, и адресованные Паскалю письма матери Ньютона, в которых она выражает благодарность за проявленную в отношении ее сына доброту.

Это был настоящий взрыв! Большинство таких же легковерных академиков аплодисментами приветствовало Шаля, ученого-патриота, вернувшего французскому гению утраченную славу, похищенную чужеземцем. Более того, нашелся один известный химик, который подверг анализу чернила, использованные при написании одного из писем, и авторитетно заявил, что чернила изготовлены именно в тот период, к которому относится письмо. Правда, несколько скептиков все-таки потребовали других доказательств. «Что-то тут не чисто, – говорили они, – ибо, судя по дате написания первого письма, Ньютон в то время был двенадцатилетним школьником, так что невероятно, чтобы Паскаль доверил свое великое научное открытие такому мальчугану». Бросались в глаза и другие мелкие неточности, анахронизмы, которые ставили под сомнение подлинность писем. Включился в дискуссию и англичанин – сэр Дэвид Брюстер, знаменитый биограф Ньютона. Он прямо заявил, что вся эта переписка – фальсификация, тем более, что Ньютон начал заниматься физикой намного позже, а закон гравитации в период «переписки» Паскалю не мог даже сниться.

Но профессор Шаль не терял присутствия духа. Французским скептикам он ответил так, как всегда говорят в таких случаях: вы – плохие патриоты, вместо того чтобы помочь, только мешаете. Против английского ученого он бросил в бой свежую партию «боеприпасов»: письма от Галилея. Итальянский ученый адресовал их юному Паскалю и затрагивал в них, в частности, теорию гравитации. Следовательно, Паскаль занимался гравитацией уже тогда, когда Ньютон не родился.

Напрасно профессора убеждали в том, что Галилей в то время, когда якобы писались письма, был попросту слеп. Через несколько дней он представил подлинное письмо Галилея на итальянском языке, в котором старый итальянец с радостью сообщал, что состояние глаз у него улучшилось и он вновь может брать перо в руки. В ответ скептики нанесли решающий удар: письмо Галилея дословно переписано из вышедшей в 1764 году, то есть спустя более чем сто лет, французской книги. Она называется «История современных философов», написал ее Саверьен. «Ха-ха, – ответил упрямый академик. – Все как раз наоборот. Это Саверьен украл текст письма Галилея». И положил на стол письмо, адресованное Саверьеном мадам Помпадур. В нем автор выражал благодарность за то, что маркиза предоставила в его распоряжение из своей коллекции письма Паскаля, Ньютона и Галилея, оказав тем самым большую помощь в подготовке труда о современных философах. Очевидно, волшебный сундук Врэн-Люка мог по заказу предоставлять любые доказательства.

Так кто ж такой был этот Врэн-Люка? Сын провинциального садовника, он окончил только начальную школу, но, оказавшись в Париже, проводил все свободное время в библиотеке, прочитал множество книг и, как все самоучки, нахватался абсолютно бессистемных знаний. Он стал конторщиком у одного парижского специалиста по генеалогии, который за большие деньги составлял родословные. Там Врэн-Люка научился основам фальсификации документов. Когда случайность свела его с наивным академиком, он решил не упускать возможности запустить руку в широко открытый карман. Скорее всего, он и сам не думал, что мистификация пройдет с таким наполеоновским триумфом.

Два года длились баталии вокруг псевдораритетов. Шаль категорически отказывался рассказать, как ему достались эти письма. Он тактично хранил тайну семьи Буажурдена. Когда его совсем прижали к стене, он открыл свои шкафы перед несколькими коллекционерами автографов и представил им все свои сокровища. С помощью фантастических редкостей Шаль хотел доказать подлинность их происхождения.

Однако коллег-коллекционеров такой богатый выбор «уникальных» экспонатов привел скорее к обратным выводам. Они с изумлением смотрели на 27 писем Шекспира, 28 – Плиния, по 10 – Платона и Сенеки, 6 – Александра Великого, 5 – Алкивиада и сотни писем Рабле. Отдельными пачками лежали в ящиках написанные много столетий назад письма влюбленных: некоторые из них были адресованы Абеляром Элоизе, 18 – Лаурой Петрарке, а одно – жемчужину коллекции – сама Клеопатра написала Юлию Цезарю. Дальнейшее уже походило на фарс: старый академик с триумфом достал письмо Аттилы, затем – письмо Понтия Пилата императору Тиберию, а в заключение продемонстрировал письмо Марии Магдалины, адресованное воскресшему Лазарю!

Это уникальнейшее послание гласило: «Мой горячо любимый брат, что касается Петра, апостола Иисуса, надеюсь, что мы скоро увидим его, и я уже готовлюсь к встрече. Наша сестра Мария также рада ему. Здоровье у нее довольно хилое, и я поручаю ее твоим молитвам. Здесь, на земле галлов, мы чувствуем себя так хорошо, что в ближайшее время домой возвращаться не собираемся. Эти галлы, которых принято считать варварами, совсем не являются ими, и из того, что мы здесь наблюдаем, можно сделать вывод, что свет наук разольется отсюда по всей земле. Мы хотели бы видеть и тебя и просим Господа, чтобы он был милостив к тебе. Магдалина».