Андрей Потрашков - Древний Рим

Он отправил солдат по островам, чтобы они перебили всех изгнанников, сказав, что завидует жизни, которую они ведут – безмятежной и довольной малым, «настоящей жизни философов». Одного сенатора, который уехал лечиться и все никак не возвращался в Рим, несмотря на частые напоминания, Гай приказал убить, заявив, что если не помогает чемерица, то необходимо кровопускание. Он постановил, что те, кто во всеуслышанье объявили его сонаследником своего имущества и все еще продолжают жить, просто издеваются над ним, и многих приказал отравить. Он часто сетовал на то, что правление его скоро сотрется из памяти, так как не было отмечено ничем величественным: ни разгромом войск, ни голодом, ни чумой, ни пожаром, ни хотя бы землетрясением.

Одежда и обувь его поражали своей нелепостью. Он то и дело выходил к народу в цветных, расшитых жемчугом накидках, иногда – в шелках и женских покрывалах, обутый то в сандалии или котурны, то в солдатские сапоги – каллиги, а то и в женские туфли. Много раз он появлялся с позолоченной бородой, держа в руке молнию или трезубец. Триумфальное одеяние он носил постоянно даже до своего похода. В роскоши он превзошел самых безудержных расточителей. Он выдумал неслыханные омовения, диковинные блюда и пиры – купался в благовонных маслах, горячих и холодных, пил драгоценные жемчужины, растворенные в уксусе. При этом он говорил: «Нужно жить или скромником, или цезарем!» По его приказу были построены огромные корабли – галеры, имеющие по десять рядов весел на каждом борту, с жемчужной кормой, с разноцветными парусами, с огромными купальнями, портиками, пиршественными покоями, даже с виноградниками и садами: пируя в них средь бела дня, он под музыку и пение плавал вдоль побережья Кампании. Сооружая виллы и загородные дома, он забывал про всякий здравый смысл, думая лишь о том, чтобы построить то, что построить, казалось, невозможно.

Легкомысленная трата денег, накопленных Тиберием, – два миллиарда семьсот миллионов сестерциев, привела Калигулу к повышению налогов и к конфискациям для пополнения государственной казны. Все это сопровождалось массовыми казнями и проскрипциями, которые напомнили жителям Рима страшные времена Мария и Суллы. Светоний с осуждением пишет: «Тогда он обратился к самым преступным способам, не брезгуя никакими злодеяниями для того, чтобы присвоить себе чужие деньги. Он объявлял незаконными завещания, заставлял покупать за баснословные цены всю утварь, оставшуюся после больших зрелищ, заседая в суде, присуждал к конфискации имущество всех, без оглядки на их вину (говорили, что однажды он одним приговором осудил сорок человек по самым разным обвинениям, а потом похвалялся перед Цезонией, проснувшейся после дневного сна, сколько он переделал дел, пока она отдыхала). Налоги он собирал новые и небывалые: так он обложил пошлиной все съестные товары, продававшиеся в городе, носильщики платили одну восьмую дневного заработка, проститутки – цену одного сношения. Не останавливался он и перед прямым грабежом. Рассказывали, что однажды он играл в кости с друзьями и проигрался. Тогда он вышел из дворца, увидел двух проходивших мимо всадников, велел схватить их и лишить имущества, а затем вернулся и продолжил игру».

Калигула требовал себе божеских почестей, сравнивая себя с Юпитером, хотел сделать консулом своего любимого коня Инцитата, устраивал оргии, во время которых выставлял на продажу знатных римских матрон – жен и дочерей сенаторов – своим рабам, вольноотпущенникам и солдатам. Естественно, что эти безумства отвернули от императора практически всех его бывших сторонников, и в первую очередь армию и сенат. В рядах преторианской гвардии зрело недовольство, вылившееся в череду заговоров. Первый из них созрел еще в 39 году н. э. Во главе его стоял начальник верхнегерманских легионов Гней Лентул Гетулик. Заговор был раскрыт, что послужило поводом к новому взрыву террора. После возвращения императора из Галлии в 40 году был организован второй заговор с участием преторианских командиров. Во главе его встал Кассий Херея, трибун преторианской когорты. Как говорили, Калигула постоянно издевался над ним, то называя «неженкой» и «бабой», то назначая ему как пароль нецензурные слова, то предлагая в благодарность за что-то руку для поцелуя, сложив и двигая ее непристойным образом. Заговорщики напали на Гая. 24 января 41 года в то время, когда он в сопровождении нескольких сенаторов шел по узкому проходу по направлению к театру. Первый удар сделал Херея, пробив Калигуле затылок, затем остальные нанесли ему более тридцати ран. Зарубили и жену его Цезонию, а дочь убили, разбив голову о стену. Труп принцепса [8]был кое-как сожжен и закопан в саду (позже его погребли более достойно вернувшиеся из изгнания сестры). Власть была передана дяде Калигулы Клавдию. Аврелий Виктор преподнес события, связанные с убийством Калигулы, как свержение нового Тарквиния новым Брутом: «Поэтому по почину Хереи люди, в душе которых еще жила римская доблесть, замыслили спасти республику от гибели путем его устранения: славный поступок Брута, изгнавшего Тарквиния, послужил им примером». Но автор с сожалением констатировал то, что ожидаемого поворота к новому возрождению Республики не произошло, а восшествие на престол Клавдия окончательно, по его мнению, установило в Риме царскую власть.

В чем же загадка такого странного поведения Калигулы? Он так великолепно начал свое правление, но буквально за несколько месяцев переродился в ужасающего монстра, по сравнению с которым даже дикие германцы и африканцы казались просто младенцами. Неудивительно, что эту резкую и внезапную перемену современники Калигулы старались каким-то образом объяснить. Большинство римских историков склонялись к мысли, что император просто сошел с ума, обосновывая это не только поведением Калигулы, но и его прошлым. Они обращались к детству императора, когда после смерти отца, а потом и матери он жил у своей бабки Антонии. Зная мальчика лучше, чем кто-либо другой, она была о нем весьма плохого мнения. Говорили даже, что уже тогда она отмечала признаки извращенности в его характере, что связывали (как уже говорилось выше) с психической неуравновешенностью матери Агриппины. Загадка резкой перемены в характере Гая Калигулы и до сих пор привлекает многих историков, писателей, поэтов и… врачей.

Именно врачи – психиатры и невропатологи – попытались, используя все те же свидетельства древних авторов, ответить на вопрос: «Что произошло с Калигулой? Что превратило его из человека в чудовище?»

Обратившись к Светонию, современные медики обнаружили интересный факт в биографии Калигулы. Вскоре после своего вступления на трон, в конце 37 года н. э. император внезапно заболел. Возникли серьезные сомнения в его выздоровлении, а поскольку до тех пор он проявлял себя как мудрый и человеколюбивый монарх, в Риме и по всей Империи совершались жертвоприношения за его выздоровление. Светоний пишет, что «множество людей ожидало на Палатине перед резиденцией императора сообщений врачей». К сожалению, сейчас неизвестно содержание тех сообщений, но некоторые выводы сделать можно. Известно, что болезнь императора сопровождалась горячкой и что когда, спустя несколько месяцев, он выздоровел, то совершенно изменился. Он вел себя так, что окружающие терялись в догадках. Калигула как будто перешагнул всякие барьеры. Начались безумные кровавые оргии, беспричинные казни и изгнания. То есть на лицо типичное сумасшествие, и вызвано оно было именно странной болезнью, перенесенной императором. Исследовав симптомы болезни и сопоставив их с последующим поведением «больного», ученые-медики пришли к простому и достаточно убедительному выводу: кровавый монстр и тиран, осуждаемый всеми историками Рима и позднейших времен, был попросту умалишенным. А причиной, видимо, стала тяжелая вирусная инфекция, которая проявилась в виде энцефалита, то есть воспаления мозга. Нарушение психики в результате воспаления мозга – явление нередкое. В случае с Калигулой, выражаясь медицинским языком, «речь идет о структурных нарушениях в лобных долях мозга, которые привели к потере барьеров, разрушении общественных навыков и, наконец, к разрушению личности и слабоумию».