Генри Саггс - Величие Вавилона. История древней цивилизации Междуречья

Статус ширку мог сильно отличаться от статуса обычного раба, и некоторые из этих людей занимали положение, связанное с высокой ответственностью. Их служба не ограничивалась исполнением тех или иных обязанностей, и в переписке между храмовыми чиновниками они упоминаются как работающие в самых разных ремеслах и в Уруке, и в разных частях храмовых владений. В поместьях они, вероятно, подчинялись «чиновнику назначения», который, как уже говорилось раньше, был теснее связан с работами «на местах», чем шатамму. Возможно, именно при посредстве этого чиновника царь постепенно приобрел права на ширке. Точно известно, что ко времени Кира (539 – 529 до н. э.), хотя ежедневный контроль оставался у храмовых чиновников, конечный контроль над ширке находился у центрального правительства.

Из дошедшего до нас документа следует, что в нововавилонском периоде царь участвовал в доходах храма. Для этой цели в храмы и назначались специальные царские чиновники. В настоящее время неизвестно, какая именно часть храмовых доходов в конечном счете шла царю, поскольку у храмов были разные виды доходов, и доля царя в них была неодинакова. Среди доходов, которые определенно поступали в храмы в первой инстанции, была десятина на урожай фиников и улов рыбы, плата за землю, скот, обычные (но совершенно не обязательно добровольные) приношения фермеров во время праздников и некоторые другие платы. Еще существовали погребальные налоги, которые выплачивали богатые горожане и которые, как сборы за проход через определенные каналы, полностью шли царю, даже если храмовая администрация занималась их обложением и сбором. В общем, представляется возможным, что в ходе VI в. до н. э. нововавилонские цари сумели получить контроль над большой долей храмовых доходов: конечно, административные перемены, уже указанные для начала правления Набонида, работали на него. А энтузиазм, с которым храмовая администрация приветствовала персидских завоевателей в 539 г. до н. э., заставляет предположить, что внутренняя политика царя являлась в высшей степени непопулярной. С другой стороны, нельзя забывать о том, что в свете попыток Набонида узурпировать для бога Сина место Мардука во главе пантеона причины непопулярности царя могли быть не только фискальными, но и религиозными.

Несмотря на богатство храмов сельскохозяйственными угодьями и продукцией, Нововавилонская империя, вероятнее всего, была в экономическом отношении не таким здоровым государством, как Ассирийская, во всяком случае до примерно 650 г. до н. э. Для этого можно привести две главные причины. Одна, очевидная даже из Ветхого Завета, заключалась в том, что, хотя Ассирия, безусловно, была страной, организованной для войны, она обычно не держала постоянную армию в поле, а проводила военные кампании только в течение нескольких месяцев в году. Вавилония, с другой стороны, начиная со времен Навуходоносора использовала постоянную армию, которая могла участвовать в полевых операциях в течение нескольких лет. Например, так было при осаде Тира, о которой упомянуто у Иез., 29: 17 – 18 и которая безуспешно продолжалась в течение тринадцати лет. Другая главная причина более низкого положения империи Нового Вавилона в сравнении с Ассирией – это закрытие торговых путей на восток и северо-восток. Начиная со времени правления Ашшурназирпала упорные попытки ассирийских царей были направлены на поддержание открытыми путей с нагорий Персии. Экспорт был жизненно важен для продвинутой цивилизации долины Тигра и Евфрата. Эта территория, хотя и была феноменально плодородной, с точки зрения древних, была практически лишена сырья, если не считать сельскохозяйственной продукции и битума. К началу правления нововавилонских царей торговые пути на восток и северо-восток уже были в руках мидян и персов, могущество которых быстро росло. Велика вероятность того, что, как было сказано ранее (глава 5), деятельность Набонида в течение почти целого десятилетия в Аравии, где он продвинулся до Медины, была мотивирована попыткой обрести контроль над важными торговыми путями с Южной Аравией, чтобы возместить потерю.

В провинциях Нововавилонской империи генеральные линии ассирийской политики продолжали выполняться. Так, знаменитая депортация Навуходоносором в 597 г. до н. э. и в 586 г. до н. э. групп иудеев была не чем иным, как продолжением политики, впервые испробованной Ашшурназирпалом II и продолженной Тиглатпаласаром III для обращения с непокорными вассалами. Во время Навуходоносора, как и при ассирийском правительстве в сходных обстоятельствах, делались попытки сохранить местную администрацию для управления оставшимися людьми. После сдачи Иерусалима в 597 г. до н. э. и депортации юного царя Иехонии вместе с прочей знатью Навуходоносор попытался ввести непрямое правление, используя Седекию в качестве вассального принца. В течение девяти лет эксперимент был успешным. Даже после падения и завоевания Иерусалима, ставшего результатом уступчивости Седекии проегипетской стороне, Навуходоносор не оставил попыток использовать ту или иную форму косвенного правления и назначил губернатором Гедалию. Только после убийства Гедалии иудейскими патриотами (так мы в XX в. называем политических убийц) Иудея перешла под прямое управление Вавилонии.

В начале исторического периода Месопотамия была далеко не замкнутой экономической единицей, поскольку свидетельства высокоразвитой торговли уходят далеко в глубь веков, в период Джармо. Джармо – это древнее поселение в горах восточнее города Киркук. Обнаруженные там предметы радиоуглеродный анализ датирует примерно 5000 г. до н. э. И хотя точная дата этого поселения в череде месопотамских культур является предметом споров, никто не сомневается в оценке важности информации, которую оно предоставляет об экономике. Археологические находки свидетельствуют о том, что поселение было в экономическом отношении самостоятельным и независимым, если не считать один предмет потребления. Этим предметом был твердый камень обсидиан, который, хотя и был найден на раскопках, добывался не ближе чем в Армении, то есть в нескольких сотнях километров к северу. Это означает, что уже в 5000 г. до н. э. здесь существовала какая-то форма межрегиональной торговли, хотя сегодня мы не располагаем информацией относительно технических аспектов этой торговли. Принято считать, что обсидианом торговали разносчики.

В культурах двух следующих тысячелетий, являющихся хронологическими преемниками Джармо, мы находим свидетельства того, что, хотя экономики по-прежнему в некоторых отношениях были замкнутыми единицами, межрегиональная торговля расширялась. В культуре Хассуна (Тель-Хассуна), помимо обсидиана, появились полудрагоценные камни бирюза и малахит, а присутствие на раскопках в Северной Месопотамии раковин, которые могли появиться только с Персидского залива, является свидетельством торговых отношений между поселениями Хассуны и людьми, жившими значительно южнее, возможно в Иране. Из самаррского и последующих периодов широкое распространение определенных художественных мотивов на гончарных изделиях, заимствованных, как предполагается, с ковров, текстиля и корзин, может означать существование торговли этими товарами. Учитывая доисторические методы охоты за сокровищами, слишком часто использовавшиеся до недавнего времени некоторыми археологами на Ближнем Востоке, не были ли пропущены ими следы таких подверженных тлению грузов, которые можно обнаружить только с помощью химического анализа или исследования под мощным микроскопом.