Джон Феннел - Кризис средневековой Руси 1200-1304

Летописи почти ничего не сообщают об этом важном событии в истории Юго-Западной Руси- суздальский летописец досадно лаконичен — возможно, потому, что теперь, когда Новгород, наконец, почти избавился от Ростиславичей, северо-восточным князьям можно было не беспокоиться о неожиданных выходках Мстислава Мстиславича, который сражался с венграми, «изби множество их и ко[ро]левича я [захватил]»84. Записи в галицкой летописи, как обычно, путанны, невнятны, хотя описание событий в 1219 год в некоторых деталях совпадает с рассказом о походе Мстислава 1221 года. Только Татищев дает замечательно ясное и очень подробное описание того, что произошло, основываясь, по-видимому, не на своем воображении, а на каком-то несохранившемся источнике.

Южнорусское войско находилось под совместным началом киевского князя Мстислава Романовича и Мстислава Мстиславича' оно состояло в основном из отрядов, руководимых разными Рости-славичами, но в нем были дружины из Чернигова (ведомые князем Мстиславом Святославичем, старшим из Ольговичей), Турова, Луцка на Волынской земле и даже Суздальской земли (среди участников упомянут «Ярослав [Всеволодович] из [Северного] Переславля»), а также значительное число половцев. Произошло два сражения: первое — на реке Серет, к востоку от Галича, где были разбиты венгерские заставы, второе — рядом с Галичем, в котором объединенное русское войско разгромило венгров, про-венгерски настроенных галичан и поляков, ведомых вызванным на подмогу Лешеком. После 17-дневной осады Галич сдался. Кальман был взят в плен, а Мстислав Мстиславич вернулся на галиц-кий престол, чтобы оставаться на нем на протяжении следующих шести лет85. Кальман и его жена были в конце концов высланы в Венгрию. Период венгерского господства окончился — по крайней мере на некоторое время.

XIII

Таким образом, к 1223 году Ростиславичи укрепили свою власть над большей частью Южной Руси. Они держали Галицкую землю, а также Киевское и Смоленское княжества. Правитель старого Туровского княжества был, по видимости, на побегушках у киевского князя. Западный сосед Смоленска, распадающееся Полоцкое княжество, о подробностях жизни которого в первой четверти XIII века нам известно поразительно мало, явно все более подпадало под политическое и экономическое влияние Смоленска, и в 1221 или 1222 годах даже сама столица — Полоцк — была захвачена смоленскими дружинами 86. Поэтому мы можем предположить, что в начале 20-х годов XIII века большая часть княжества (за исключением западных балтийских районов, которые к 1220 году были захвачены немецкими рыцарями и в начале века находились под постоянным давлением как со стороны немцев, так и со стороны литовцев) сосредоточилась в руках смоленского князя. О Южном Переяславле источники также сообщают очень мало Мы знаем только, что Владимир, четвертый сын Всеволода III, княжил там начиная с 1213 года, что половцы в 1215 год совершили набег на Переяславль и захватили Владимира в плен так что после своего освобождения в 1217 году он был посажен на княжение в один из северных районов, но не в Переславль8'

Не меньше известно о том, что происходило в Южном Переяславле 1227 года, когда великий князь Юрий послал туда княжить своего племянника Всеволода Константиновича. Кто правил этой территорией между 1215 и 1227 годами? Если учесть близкие матримониальные и военные связи Ростиславичей с половцами 88, то нельзя исключить вероятность того, что Ростиславичи (с молчаливого согласия половцев, конечно) распространили свою власть к востоку от Киева на земли, которые суздальские князья уже давно считали лежащими в сфере их интересов. По всей видимости, Владимира Всеволодовича сменил сын Рюрика Владимир, поскольку надежный источник сообщает, что «Володимир Рюрикович ис Переяславля» помогал Мстиславу Мстиславичу в его походе против Ярослава Всеволодовича в 1215 году89.

Только три южнорусских княжества находились не под управлением Ростиславичей — те, которые составляли старое наследие Святослава Ярославича: Чернигов, Рязань и Муром. Впервые после смерти Всеволода Чермного в 1212 году Ольговичи держались очень скромно, не демонстрируя враждебности ни по отношению к Ростиславичам, ни по отношению к Суздальской земле. К 1223 году рязанцы были уже неспособны оказывать сопротивление каким-либо внешним врагам. Правда, какая-то борьба среди рязанских князей продолжалась и после катастрофического разгрома в 1207 году: в 1208 году они попытались скинуть сына Всеволода III Ярослава, посаженного на рязанский престол, что, к несчастью, закончилось сожжением Рязани и Белгорода до основания и насильственным угоном и переселением жителей этих городов в Суздальскую землю 90. В следующем году двое из избежавших высылки князей даже пошли походом на Суздальскую землю, но были легко и быстро разбиты сыном Всеволода Юрием 91. Рязань к этому времени была истощена в военном и моральном отношениях. Два события, однако, помогли ей воспрянуть: в 1212 году новый великий князь владимирский Юрий даровал прощение всем переселенным рязанцам92, а в 1217 году Глеб Владимирович, зачинщик заговора 1208 года, и его брат Константин в бесплодной попытке захватить власть убили больше рязанских князей (одного родного и пять двоюродных братьев), чем погибло во время взятия Батыем Рязани в 1237 году, что на некоторое время, как это ни парадоксально, решило проблему раздробленности княжества и, таким образом, несколько усилило власть двух уцелевших членов рода, Ингваря и Юрия Игоревичей 93. Суздальский князь Юрий не вмешивался в их внутренние дела, не призывал он их и для участия в своих походах: рязанских дружин не было ни в главном походе против волжских булгар в 1220 году, ни в составе русско-половецкого войска, встретившего первое нашествие татар в 1223 году. Что касается Мурома, то его старейший князь Давид Юрьевич оставался надежным союзником великого князя владимирского и не причинял ему никаких хлопот.

По-видимому, в начале третьего десятилетия XIII века, несмотря на фактическую зависимость Рязанского и Муромского княжеств от Суздальской земли, соотношение сил сложилось явно в пользу Ростиславичей. Однако в начале 20-х годов XIII века события на северо-западе Руси существенно изменили это соотношение: как будет видно из следующей главы, власть над Новгородом снова перешла в руки потомков Всеволода III, и Ростиславичи лишились своей самой развитой в экономическом отношении территории.

В начале XIII века 46-летний великий князь владимирский Всеволод III находился в высшей точке своего жизненного пути. Шестеро из восьми его сыновей были еще живы: Константин (15 лет), Юрий (12), Ярослав (10), Владимир (7), Святослав (4) и Иван (2) '. Его власть распространялась на всю Владимиро-Суздальскую землю. Как было видно из предыдущей главы, в течение последних двенадцати лет жизни (1200–1212) он занимал положение первого среди равных (primus inter pares) по отношению ко всем многочисленным потомкам Владимира Мономаха и Олега Черниговского, другими словами, все признавали его верховным повелителем. В Рязани он держал под строжайшим надзором дальних родичей Ольговичей, решительно вмешиваясь в их дела и не подпуская Ольговичей близко к их двоюродным братьям и западным соседям в Чернигове. Так или иначе, ему удавалось поддерживать достаточно шаткое равновесие между враждующими группировками на юге и юго-западе Руси: между правившим в Волынской и Галицкой землях Романом, могущественными Ростиславичами из Смоленска и потенциально опасными Ольговичами. Широко применяя свое искусство сталкивать князей между собой, Всеволод III никогда не допускал чрезмерного сосредоточения власти в одних руках. В этом его можно сравнить с великими ханами Золотой Орды начала XIV века, которые искусно поддерживали равновесие сил между Москвой, Тверью и Литвой. Межкняжеская политика Всеволода III потерпела только Две неудачи в последние годы его жизни: в 1206 году его сын Ярослав был принужден оставить Южный Переяславль, который он держал с 1200 года, это самое южное из всех княжеств прежнего Киевского государства, в пользу Ольговичей и позднее Ростиславичей; более серьезной неудачей была потеря Новгорода зимой 1208/09 года, когда Мстислав Удалой захватил город для Ростиславичей.