Лин Паль - Тайны Киевской Руси

Но константинопольские переговоры результата не дали. Точнее, дали, но совсем не тот, которого желала княгиня. Летопись об этом делает некий намек, проясняя характер бесед с Константином с глазу на глаз: "Эта же Ольга пришла в Киев, и прислал к ней греческий царь послов со словами: "Много даров я дал тебе. Ты ведь говорила мне: когда возвращусь в Русь, много даров пришлю тебе: челядь, воск, и меха, и воинов в помощь". Отвечала Ольга через послов: " Если ты max же постоишь у меня в Почайне, как я в Суду, то тогда дам тебе". И отпустила послов с этими словами". Очевидно, надежда стать вровень с Византией после поездки угасла, и хотя Ольга обещала императору прислать своего рода дань и войска против мятежной Болгарии и Крита, ей не понравилось, что взамен она так ничего и не получит. Так что послов отправила и без даров, и без войск. Контакта не состоялось. Не состоялось и всеобщего крещения по греческому обряду. Русь была в этом плане совсем не столь языческой, как представляется сегодня. И не столь дикой, как: принято представлять. Хотя считается, что грамоту для славян придумали Кирилл и Мефодий, но и до болгарских просветителей у славян была своя письменность, упоминаются даже некие "руськие" книги, которые видели болгары, посещая славянские поселения. Просветители были даже несколько ошарашены, когда оказалось, что христианское учение славянам уже известно. Причерноморские славяне были убеждены, что получили свое христианство и крещение от апостола Андрея, в Болгарии в этом качестве упоминали апостола Павла. А поскольку часть славян переселилась на берега Днепра с берегов Дуная, то они принесли свою веру с собой. Неудивительно, что Аскольд попал в город, который уже знал христианство. И было бы глупостью думать, что через сто лет это христианство куда-то исчезло. Никуда оно не исчезало. Просто рядом с христианами жили язычники, и князья в русских землях были чаще всего язычниками. Но христианство, которое было в русских землях, было и не латинским, и не греческим Оно казалось Ольге неприемлемым для создания сильного государства. Между прочим, этот вопрос о выборе пути встанет остро уже при Владимире. И историк Татищев записал по поводу языческой Руси следующее: "По сем иде Владимир на булгары и, победя их, мир учени и прият крещение сам и сынове его, и всю землю Рускую крести. Царь же болгорский Симеон приела иерей учёны и книги довольны". Но мы ж знаем, что Владимир крестил Русь в греческую веру? В записанном в Лаврентьевской летописи Символе веры есть одна строчка, которая указывает точно, что принятое на Руси крещение было, без всякого сомнения, болгарским и армянским: Сын подобесущен Отцу. И греческое, и римское христианство считало, что "Сын единосущен Отцу", – разница огромная: подобесущный Сын предполагает отдельное существование Отца и Сына! Именно в это и верили ариане. Владимир твердо следовал заветам бабки.

Но Ольга-то понимала, что с болгарской верой равными европейским государствам не стать. Так что, когда она разочаровалась в греках, то следующий шаг был сделан навстречу Риму. Ольга послала в Рим с просьбой прислать епископа и священников. Там, конечно, сильно обрадовались. Автор "Продолжения хроники Регинона Прюмского" сообщал, что "в лето от Воплогцения Господня 959-е… послы Елены, Регины Ругорум, крестившейся в Константинополе при императоре константинопольском Романе, явившись к королю, притворно, как выяснилось впоследствии, просили назначить их народу епископа и священников". Кто-то из историков указывает, что императором был Константин, и Ольга и Елена, "королева ругав", – разные лица. Кто-то считает, что имя императора указано ошибочно, автор мог его и не знать точно, но "королева ругов" – наша Ольга Кто-то связывает "королеву ругов" со славянами-ободритами, но не может ее идентифицировать. Не правда ли, лучше смотреть на последствия? Если просили епископа, то он должен был куда-то отправиться: Рим стремился обратить как можно больше язычников. И епископ отправился. Это был несчастный епископ Адальберт, который прибыл с сопровождающими его монахами в Киев в 961 году, а через два года бежал из этого Киева, ругая языческий город и сменившего Ольгу Святослава – собственно говоря, князь его и выслал, а по дороге через земли древлян его ограбили и едва не убили. Так что, прибыв в Германию, епископ был рад, что остался жив. Наша "регина ругорум" великолепно отождествляется с княгиней Ольгой. Недаром в "Хильдесхаймских анналах" появилась впоследствии такая запись: "К королю Оттону явились послы от народа Руси с мольбою, чтоб он послал кого-либо из своих епископов, который открыл бы им путь истины; они уверяли, что хотят отказаться от языческих обычаев и принять христианскую веру. И он согласился на их просьбу, послал к ним епископа Адалберта правой веры. Они же, как показал впоследствии исход дела, во всём лгали".

Вероятно, епископ не понял, что со смертью Ольги с всеобщим крещением Руси придется повременить. Дело в Святославе, который оказался тверд в своей собственной вере – языческой. Как пишет летопись, хотя Ольга "учила его принять крещение, но они не думал прислушаться к этому; но если кто собирался креститься, то не запрещал, а только насмехался над тем. "Ибо для неверующих вера христианская городство есть"; "Ибо не знают, не разумеют те, кто ходят во тьме", и не ведают славы Господней; "Огрубели сердца их, с трудом уши их слышат, а очи видят". Ибо сказал Соломон: "Дела нечестивых далеки от разума"; "Потому что звал вас и не послушались меня, обратился к вам, и не внимали, но отвергли мои советы и обличений моих не приняли"; "Возненавидели премудрость, а страха Божьего не избрали для себя, не захотели принять советов моих, презрели обличения мои". Так и Ольга часто говорила: "Я познала Бога, сын мой, и радуюсь; если и ты познаешь – тоже станешь радоваться". Он же не внимал тому, говоря: "Как мне одному принять иную веру? А дружина моя станет насмехаться". Она же сказала ему: "Если ты крестишься, то и все сделают то же". Он же не послушался матери, продолжая жить по языческим обычаям, не зная, что кто матери не послушает – в беду впадет, как сказано: "Если кто отца или матери не послушает, то смерть примет". Святослав же притом гневался на мать, Соломон же сказал: "Поучающий злых наживет себе беды, обличающего же нечестивою самого оскорбят; ибо обличения для нечестивых, как язвы. Не обличай злых, чтобы не возненавидели тебя". Однако Ольга любила своего сына Святослава и говаривала: " Да будет воля Божья; если захочет Бог помиловать род мой и землю Русскую, то вложит им в сердце то же желание обратиться к Богу, что даровал и мне". И, говоря так, молилась за сына и за людей всякую ночь и день, воспитывая сына до его возмужалости и до его совершеннолетия". Но и достигнув возмужалости, Святослав так и остался язычником С этого пути его и смерть бы не сбила. И дело не в насмешках дружины: Святослав ненавидел христиан и христианство, вряд ли он очень нежно относился и к Ольге, которая вынудила отца стать, как писали греки, "боспорским архонтом", то есть выставив из Киева к устью Днепра Только смерть Ольги в 969 году спасла его и от христианства, и от невозможности принимать собственные решения. Избавившись от супруга, Ольга очень крепко держалась за власть, то есть до самой своей смерти.