Вадим Деружинский - Тайны Беларуской Истории.

Имя Витовт, традиционное для западных балтов - литвинов, Гудавичюс запросто переделал в восточно-балтское «Витаутас», хотя князя с таким именем история не знает, а само имя Витовт совершенно чуждо жемойтам и аукштайтам.

Согласно Переписи Войска ВКЛ 1528 года, шляхта Жемойтии на 80% состояла из беларусов и только на 20% из «новопожалованных» (в ВКЛ) жемойтских дворян. Как же такое могло быть — Великие князья ВКЛ якобы «жемойтской крови», когда в Жемойтии почти что не было даже своих этнических дворян? У шляхты ВКЛ жемойтские этнические имена и фамилии на «-с» зафиксированы только начиная с 1528 года.

Но в течение последних ста лет жемойты сочли более выгодным отказаться от своей истинной истории, забыть о том, что они жемойты и аукштайты — ради того, чтобы назвать себя «литовцами» и присвоить историю соседнего народа. Не удивительно, что их историки нынешние труды историков беларуских называют «мифами». Тем более, что в этом их поддерживают российские великодержавные историки, их идейные союзники.

На самом деле историческая правда именно на нашей стороне, тогда как в Жемойтии (нынешней Летуве) есть только миф, созданный во времена нашей слабости, когда беларусам строжайше запрещали знать свою историю — ради сохранения целостности России и СССР. Ибо мы, а не жемойты, считались «мятежным народом».

Должен также сказать, что перенос этнического содержания Литвы на восточных балтов (жемойтов и аукштайтов) ненаучен. С позиций концепции Л. Н. Гумилева о комплементарности (сочетаемости) этносов мы ясно видим, что Литва и Польша были абсолютно некомплементарны с провинцией Жемойтия (нынешней Летувой). Западные балты Польши и Беларуси не смешивались с восточными балтами Жемойтии, браки между ними никогда не приобретали массового характера. Этнос жемойтов и аукштайтов, который в ІХ-Х веках отпочковался от этноса латышей, до сих пор сохранил свой этнический восточно-балтский облик, хотя сотни лет являлся субъектом Литвы и Речи Посполитой. Он не растворился в наших этносах.

И тут мы видим еще одно переименование народа. Жемойтов до 1917 года в Российской империи называли именно и только «жмудинами». Но с 1918 года они вдруг сами себя стали именовать «литовцами», отказавшись от старого этнического самоназвания. Полная аналогия с действиями царя Петра, который переименовал московитов в «россиян», украв название у другого этноса — которому пришлось с тех пор не «русинами» себя именовать, а «украинцами».

Равно и здесь для обоснования мифа о Жемойтии как якобы «Литве», по аналогии с канувшими в Лету русинами исчезли литвины, хотя так наш народ назывался почти целое тысячелетие. Вместо них появились какие-то «литовцы» — в истории не существовавшие, как не было раньше никаких «русских», «великороссов» и «русичей», а были всегда только русины в киевских землях. Это две басни под разными названиями, но с абсолютно одинаковым смыслом.

Однако сами этносы, невзирая на смену названий, остались теми же. Русины — это украинцы, литвины — это беларусы. Если соседи присваивают себе наши названия, наша суть не меняется: кем мы были, теми остались, и историей своей не делимся.

Взяться за эту книгу меня побудило всеобщее незнание беларусами своей собственной истории, что является огромным препятствием для торжества национального самосознания. Именно по этой причине Беларусь сегодня — единственная страна на территории бывшего СССР, где отвергнуты свои исторические национальные символы (бело-красно-белый флаг и полоцкий православный герб «Погоня»), национальное название парламента (Рада) и конституции (Статут), национальное название денежных единиц (талер и грош).

В представлениях большинства граждан Беларуси наша страна является «фантомом», лишенным своего прошлого. Ведь в советское время повсеместно в людей вколачивали выдумку о том, что Беларусь «родилась в СССР» и «до вступления в СССР никакой своей истории не имела» [5] Политическое содержание такого мифа очевидно. Ведь если считать, что у беларусов в прошлом никогда не было своего государства, своей оригинальной культуры, своего литературного языка, то неизбежно возникает вопрос о том, кто они такие? Соответственно, приверженцы идеи «единой русской нации» утверждают, что беларусы — «часть русского народа», обладающие всего-навсего местной этнографической спецификой, а их язык — только диалект русского языка. Из этого утверждения логично следует призыв к «воссоединению» отделившейся части (Беларуси) с «основным материком» (Россией). — Прим. ред. .

Такие взгляды присущи не только невежественным политикам и маргинальным демагогам, но и многим российским историкам. Вот, например, авторитетный историк Рой Медведев на страницах не менее авторитетного журнала писал (см. его статью «Непрерывное развитие языков: их влияние друг на друга и конкуренция» в журнале «Наука и жизнь», 2006, № 3):

«Судьба белорусского языка сложилась менее удачно, ибо белорусам как народу не удалось ни в Средние века, ни в Новое время создать независимое национальное государство. Белорусский литературный язык (в широком смысле этого слова) сложился или начал складываться еще в XV—XVI веках. Однако в последующие сто лет Белоруссия оказалась в зависимости от Польши, и белорусский язык был полностью вытеснен польским. Тормозом к развитию языка стало и то, что в Белоруссии не возникло своей аристократии, своих законов, своей армии».

У иного наивного читателя может сложиться впечатление, что Медведев сочувствует судьбе беларуского языка, который вытеснялся польским влиянием (как сегодня он вытесняется русским по объективным законам глобализма). Однако верить Медведеву не стоит, ибо этот историк намеренно «забыл», что поляки вовсе не запрещали беларуский язык, а сделала это именно Россия.

В 1839 году указом царя Николая I была запрещена Беларуская униатская церковь, запрещено богослужение на беларуском языке, обречены на сожжение все изданные у нас церковные книги на беларуском языке. Так что если наш язык и вытеснялся в Речи Посполитой польским, то Россия его вообще запретила — в рамках программы полной ликвидации беларуского национального сознания.

Поэтому вырождение беларуского языка — дело рук не Польши, а России. Но чахлым и сомнительным он как раз не был. Хочется спросить этого автора: на каком же языке написаны Статуты ВКЛ (поистине издевательски звучит фраза Медведева «в Белоруссии не возникло своих законов») и государственные документы ВКЛ, в том числе международные договоры? Оказывается, на языке Франциска Скорины, которого даже в России называют «белорусским первопечатником». Почему же в одном случае историк признает издание книг на беларуском языке, а в другом случае — отрицает и государственный характер этого языка, и собственное законодательство у нашего народа, и вообще факт существования нашей государственности? Видимо потому, что он представляет себе наш народ дикарями.