Павлюченков Алексеевич - «Орден меченосцев». Партия и власть после революции 1917-1929 гг.

В 1922 году Цека уже был в состоянии довольно точно определить свои активные кадры. Эта цифра была невелика. Работников всероссийского и областного масштаба — 320―350 человек, губернского — около 4 000, уездного — 28―29 тысяч. Всего — около 32―33 тысяч [490]. XI съезд РКП(б) провозгласил лозунг специализации коммунистов на определенной работе. Однако в аппарате очень быстро поняли, что специализация вовсе не исключает возможность и необходимость перемещения работников. Государственные интересы прямо диктовали действия, противоположные узковедомственным интересам того или иного учреждения.

В свое время казалось забавной глупостью, нелепостью советской системы, когда ответработников перебрасывали с одного руководящего места на другое, порой совершенно неожиданное. Во времена общественной фронды государственному абсолютизму стали популярны поверхностные суждения относительно номенклатурных перемещений. Маститые литераторы иронизировали по поводу перебросок ответтоварищей с руководства театром на заведывание баней.

Принцип партийной номенклатуры отрицал ведомственность и опирался на принцип двойного подчинения коммуниста, который обеспечивал возможность перемещения кадров по горизонтали. Горизонтальные перемещения управленческих кадров всегда являлись жизненной потребностью эффективного государственного механизма. Без этого вместо целостного государственного устройства страна имела бы ведомственный хаос, созвездия бань, театров, производств и учреждений со всеми вытекающими последствиями, характерными для неразвитых или упадочных общественных систем. Следует отметить, что в таком ответственном ведомстве, как ВЧК-ГПУ, в первые годы после революции руководители высшего ранга назначались ЦК партии только со стороны, а не из кадров выпестованных в недрах органов, дабы не дать развиться ведомственности и опасному сепаратизму могущественной организации. Двойное подчинение и двойная ответственность представителей новой общественной элиты стали неизбежным и необходимым условием восстановления государственного централизма в советский период. Это был более конкретный и более совершенный институт общественного истэблишмента, по сравнению с дворянским служилым классом и его сословными правилами поведения, привилегиями и табу.

Парткомы на местах давно уже вели борьбу с центральными ведомствами за свои приоритеты и права в кадровой политике. Так, в июле 1922 года петроградский комитет РКП(б) выразил протест против наблюдающихся со стороны Президиума ВСНХ, Наркомфина и Цектрана назначений и отзывов работников без согласования с губкомом [491]. Но парткомы далеко не всегда получали поддержку у своего партийного руководства в Москве. Подобное часто случалось во времена военного коммунизма, когда, например, в отношениях местной власти и Наркомпрода Центральный комитет партии всегда становился более центральным, нежели партийным, и, как правило, поддерживал амбиции и политику базового наркомата против выступлений местных парткомов. Это было характерно для периода войны, когда горизонталь межведомственных согласований и перемещений была поднята на самый высокий столичный уровень в целях максимальной концентрации ресурсов.

Новая экономическая политика дала отставку экономическому сверхцентрализму, который уступил первое место централизму политической организации. Зимой 1922 года имел место примерный случай, который выявил расстановку приоритетов в системе партийных и советских органов власти. Одесский губком в январе издал циркуляр, содержавший непосредственные указания ревтрибуналам и органам юстиции губернии. А именно: им предписывалось не рассматривать дела, возникшие в процессе чистки партии, а направлять таковые прямо в губернскую партийную контрольную комиссию. Указанные ведомства увидели в постановлении губкома ущемление своих прав, и нашли здесь живой отклик и понимание в Цека партии.

Одесский губком получил резкую отповедь со стороны ЦК РКП(б). На заседании Оргбюро 27 февраля было утверждено письмо, разработанное Орготделом, в котором говорилось: «ЦК и ЦКК считают необходимым разъяснить товарищам, что они абсолютно не имеют никаких прав издавать подобные циркуляры. Компетенция их распространяется лишь на членов партии и на парторганизации, по отношению к которым они могут издавать те или другие распоряжения. Советские органы им не подчинены и могут лишь руководствоваться распоряжениями вышестоящих органов Советской власти. А в указанном случае требовалось особо осторожное отношение ввиду того, что дело касалось судебных органов, относительно которых издано специальное письмо ЦК партии от 16 января с.г., где подобное вмешательство категорически воспрещалось. Партийные органы могут воздействовать лишь в партийном порядке и на основании партийной дисциплины, а не путем официальных выступлений рядом с советскими органами с предложениями каких-либо изъятий для коммунистов». ЦК и ЦКК отменили распоряжение одесских товарищей и поставили на вид секретарю губкома и председателю контрольной комиссии «их неосторожный образ действий» [492].

За строгими и правильными строчками этого внушения очевидно стремление Цека оградить свои прерогативы в отношениях с конституционными органами власти даже от своих местных комитетов. В видах необходимого государственного централизма все партийные указания, касающиеся функций советских, хозяйственных и прочих инстанций, должны были проходить только через ЦК партии и его органы.

В 1922 году закономерным образом участились эпизоды столкновений между губкомами и губпрокурорами. В Цека составился целый букет из конфликтных дел в Рыбинске, Вологде, Северодвинске, Туле, Владимире, Кубано-Черноморской области, Карачаево-Черкесской АО. Конфликты носили обоюдный характер: где-то прокурор пытался воплотить революционную законность в отношении доверенных лиц губкома, где-то губком покушался на прерогативы блюстителя законности. В Туле произошел случай вообще из ряда вон выходящий — губком водворил и.о. губпрокурора за решетку.

Ленин в мае 1922 года высказался категорически против зависимости губернских прокуроров от местной власти. Несмотря на мнение большинства комфракции ВЦИК, он настоял на принципе подчинения местной прокурорской власти только Центру и сохранения за прокурорской властью право и обязанность опротестовывать все решения местных властей с точки зрения законности [493]. В согласии с мнением Ленина «Положение о прокурорском надзоре», утвержденное ВЦИК под давлением Политбюро, отвергло принцип «двойного подчинения» прокуроров на местах, однако на практике это означало только то, что пресловутое «двойное подчинение» переносится на столичный уровень.