Ларс Браунворт - Забытая Византия, которая спасла Запад

Несмотря на формально подчиненное положение Сулеймана, османский султан только выиграл от сделки. Проглотив гордость, он получил передышку. Византия была по-прежнему слаба, и возросшее к ней уважение было обманчивым. Объединив усилия, христианский мир мог всего лишь отбросить турок от Европы, пока те были разобщены — но готовность османов прийти к соглашению усыпила бдительность европейских держав, внушив им ложное чувство безопасности. Уверенные, что угроза минула, они перестали обращать на нее внимание, и Византия осталась в полном одиночестве. Для империи оказалось бы гораздо лучше, если бы Мануил отказался от предложения Сулеймана.

Передышка от османского натиска оказалась слишком короткой. В 1409 году брат Сулеймана Муса вторгся на его территорию и осадил город Адрианополь. Мануил II оказал своему вассалу посильную помощь, но после недолгой борьбы Муса захватил город и удавил Сулеймана. В 1411 году новый султан уже появился у стен Константинополя, намереваясь наказать императора за то, что он поддерживал не ту сторону. Мануил смог спасти положение лишь хитростью — он подбил Мехмеда, третьего брата, свергнуть Мусу. Осада была снята, Мусу тоже задушили тетивой, но Константинополь снова стал заложником османских капризов.

К счастью для империи, новый султан был образованным и утонченным человеком. Он сразу проникся к Мануилу симпатией и даже обращался к нему «отец мой и повелитель», а главное — честно поддерживал мир. Император воспользовался этим временным затишьем, чтобы укрепить имперские оборонительные сооружения, совершить поездку по территории Византии и построить шестимильную стену — Гексамилион — на Коринфском перешейке, чтобы перекрыть доступ на Пелопоннес. Он оставался в прекрасных отношениях со своими турецкими соседями, но Мануил II хорошо понимал, что перемирие с исламом не продлится долго, и что рано или поздно оттоманское войско снова будет стоять у его ворот. [214]

Вторжение началось раньше, чем ожидал император. В 1421 году тридцатидвухлетний Мехмед внезапно умер, оставив султаном своего жестокого и неуравновешенного сына, семнадцатилетнего Мурада II. Подобные времена перемен, когда претенденты пытались захватить власть, всегда несли с собой хаос, и Константинополю представилась возможность поддержать узурпатора. Мануил II, которому к тому времени было уже за семьдесят и который знал, что годы берут свое, предпочитал, чтобы османы сами разобрались со своими делами, и не хотел восстанавливать против себя окончательного победителя. Но его старший сын Иоанн VIII с юношеской самонадеянностью желал занять более активную позицию и поддержать стороннего претендента. В конце концов усталый император сдался, империя поддержала кузена Мурада Мустафу, и византийцы затаили дыхание.

Мануил II проявил мудрость, когда не решался рисковать нейтралитетом империи. Кузен Мустафа был схвачен в Галлиполи и удавлен по приказу султана, после чего Мурад в ярости набросился на Константинополь. Город Фессалоники был взят в осаду, Гексамилион разрушен, а Пелопоннес разграблен. К 1422 году Мурад подошел к стенам Константинополя и потребовал немедленной капитуляции. Мануил II уже находился на пороге смерти, но все же сумел сделать городу прощальный подарок. Отправив послов к младшему брату султана, император убедил его, что теперь самое время попытаться захватить трон. У раздосадованного султана не было иного выхода, кроме как немедленно переключить внимание на новую угрозу. В обмен на обещание императора снова сделаться турецким вассалом Мурад быстро снял осаду и отправился в Малую Азию.

Каким-то чудом Мануилу II удалось предотвратить крушение империи. Византия в одиночестве оставалась в турецком море, ситуация была не лучше, чем во времена его коронации, но благодаря его уму и находчивости Константинополь опять был спасен. Теперь Мануил мог скончаться, оставив империю в слабом подобии мира.

Этот мир продолжался недолго. Едва старший сын Мануила Иоанн VIII, успел взойти на трон, как султан Мурад II решил осадить Фессалоники. Оказавшийся в тяжелом положении византийский командующий сдал город Венеции в обмен на защиту, но в 1430 году венецианский наместник решил, что ситуация безнадежна, и спокойно отплыл восвояси, пожелав удачи защитникам города. Несчастные византийцы смогли удержать город до марта, когда в его стенах наконец-то была проломлена брешь, и турки хлынули внутрь, занявшись обычными для них зверствами.

Убежденный, что Константинополь будет следующим, Иоанн VIII прибег к привычным попыткам получить помощь в Европе, уверенный, что способен преуспеть там, где потерпели поражение его предшественники. Он был убежден, что турецкая угроза теперь очевидна всем, и Запад непременно поможет — если не из альтруизма, то от страха. Увы, как его отец и дед до него, Иоанн обнаружил, что Европе хватает своих собственных проблем, и она остается слепа к отдаленным опасностям. Англия и Франция глубоко увязли в Столетней войне — в том же самом году англичане схватили и сожгли Жанну д’Арк. Куда бы ни обратился Иоанн, он всюду получал один и тот же старый ответ: Византия не получит помощи, пока православная церковь не подчинится Риму.

Иоанн VIII очень хорошо понимал, что его подданные никогда не примут такого решения, но он был в безнадежной ситуации и пообещал папе, что сможет обратить империю в католицизм. Понтифик не слишком ему поверил — слишком много раз он слышал это обещание в прошлом, — но император настоял на своем. После четырнадцати лет уклончивых переговоров и дипломатических маневров он собрал группу запуганных епископов и подписал соглашение об унии на совете во Флоренции, официально объединив обе церкви. Папа немедленно обещал военную помощь, а Венгрия, которая прекрасно понимала, что следующей ляжет на османскую плаху, согласилась отправиться в крестовый поход.

Но одно дело подписать документ, и совсем другое — провести его в жизнь. Иоанн вернулся в столицу и обнаружил, что его действия повсеместно осуждаются, а его собственное положение на троне всерьез пошатнулось. Большинство тех, кто подписал ненавистное постановление, публично отказались от своих подписей: патриархи Александрии, Иерусалима и Антиохии гневно отреклись от императора, а один из его братьев попытался завладеть троном во имя православной веры.

Поскольку церковь безнадежно разделилась, а народ восстал с оружием в руках, все теперь зависело от крестового похода. Возглавляемые венгерским королем Владиславом [215]и блестящим полководцем Яношем Хуньяди, крестоносцы начали поход в 1443 году. Они вторглись в Болгарию и завоевали ее за несколько месяцев. Мурад II настолько встревожился сплочением своих христианских врагов, что предложил крестоносцам десятилетнее перемирие, если они отступят. Сербский контингент армии принял предложение и вернулся домой, но остальные, понуждаемые папой, дошли до черноморского побережья. Возле маленького города Варны крестоносцы обнаружили, что разъяренный султан поджидает их с армией, почти в три раза превосходящей размером их войско. Турки дрогнули под первым ударом крестоносцев, но случилась катастрофа: в безумной попытке захватить спасающегося бегством Мурада был убит король Владислав. Армия крестоносцев в панике бросилась врассыпную и через несколько часов прекратила свое существование.