Владислав Карнацевич - Средневековье

Кстати, если согласиться с тем, что какое-то движение детей либо подростков с севера на юг Франции все-таки состоялось, но его участники шли не в Святую землю, мы вынуждены будем поискать такую цель в самой Франции. И без труда найдем ее. Именно в начале XIII века и именно на юге Франции развернулись масштабные боевые действия между крестоносцами под командованием Симона де Монфора и еретиками – альбигойцами. Центры альбигойского движения находились чуть западнее предполагаемого маршрута детей к Марселю. Это Монпелье, Тулуза, Ним. Естественно, Рим поддерживал выступление именно воинов де Монфора.

Альбигойцы, которые пользовались покровительством графа тулузского Раймунда, были для понтифика в то время более опасными врагами, чем сарацины на Ближнем Востоке. Известно, что папам довольно долго пришлось уговаривать французских королей поддержать крестовый поход против южнофранцузских еретиков. Не стал ли детский крестовый поход звеном именно в этой цепочке событий? Стефан со своим воинством выступил из Вандома летом 1212 года. За три года до этого в ходе Альбигойских войн Лангедок (так называлась местность, в которой разворачивались эти события) был опустошен и в значительной мере обезлюдел. Кровавые расправы постигли массы альбигойцев и просто «сочувствующих», крестоносцы не жалели ни женщин, ни стариков, ни детей. Не собирались ли католические отцы, отправляя на юг малолетних «рыцарей» из лояльной Северной Франции, восполнить человеческие потери на богатом юге, заселив его более «богобоязненными» жителями? Политику переселений в земли, недавно «зачищенные» от неблагонадежного коренного населения, брали на вооружение правители во все эпохи.

Впрочем, альбигойцы не сдались. Вскоре война продолжилась, на стороне тулузского графа выступил арагонский король. Предстояли новые битвы, крупнейшая из которых состоялась в 1213 году – через год после начала французского детского крестового похода. Возможно, что Стефан и его ровесники должны были воодушевить крестоносцев де Монфора, стать живым щитом, привести подкрепление из числа взрослого населения северных территорий – ведь

Филипп II Август сам не спешил собирать армию для действий против еретиков на юге. Вот Рим и использовал свои рычаги. Не для того, чтобы направить новое воинство в Святую землю, а чтобы решить гораздо более насущные проблемы на близлежащих территориях.

Хроники говорят, что дети шли не в Лангедок, а в Прованс. Но, вероятно, Альберих напутал с Марселем. Судя по всему, туда добралась часть немецких крестоносцев. Их-то, возможно, и постигла незавидная участь, которую автор приписывает поспешникам Стефана. Еще раз возникает вопрос – а куда же делся Стефан из Клуа? Повернули ли юные крестоносцы домой еще в Туре или Лионе либо же «сбились с курса» и прибыли туда, где, по мнению безвестных организаторов похода, и следовало им оказаться – в Монпелье?

Более связное освещение история детских крестовых походов получила только в произведениях, созданных 40–50 лет спустя после описываемых событий, – в компилятивном сочинении французского монаха-доминиканца Винсента из Бове «Историческое зерцало», в «Большой хронике» английского монаха из Сент-Албанса Матвея Парижского и в некоторых других, где исторические факты, однако, трудно разглядеть на фоне многочисленных авторских выдумок. Едва ли не первое упоминание имени маленького пророка Стефана содержится в хронике некоего Медарда, написанной в 1254 году.

Религиозные авторы последующих веков, по большей части, обходили молчанием этот сюжет. Но и в солидных исторических исследованиях детскому крестовому походу уделялись в лучшем случае считанные страницы. Одним из немногих фундаментальных трудов, посвященных детскому крестовому походу, остается книга Джорджа Забриски Грея, изданная в 1870 году. Американский католический священник польского происхождения был безмерно удивлен почти полным забвением этого события.

В научной литературе существует всего около десятка книг и статей о детских крестовых походах. Ученые высказывали самые различные мнения об этих предприятиях, которые сегодня кажутся невероятными. Много сил исследователи затратили на то, чтобы отделить подлинные исторические факты от легенд и вымыслов. Историки-католики склоняются к тому, что в историях о детских крестовых походах отразилось присущее западному Средневековью почитание невинности, жертвующей собой ради блага христианства. Рационалисты, например немецкий психиатр И. Геккер, считали, что это движение было болезненным явлением: сама средневековая религиозность и одержимость представлялись Геккеру патологическим извращением.

Современный немецкий историк Майер усматривает корень детских крестовых походов в средневековом представлении, по которому дети отмечены печатью богоизбранности, поскольку они невинны и вместе с тем не владеют никаким имуществом, то есть ближе всего стоят к Христу. В то же время Майер выводит все движение из распространенных в начале XIII века идей апостолической бедности, которые он также связывает с этим представлением.

Итальянский медиевист Дж. Микколи первым подметил, что источники вовсе не изображают участников крестового похода непременно и исключительно детьми. Датчанин П. Рэдс развил это наблюдение. Для него крестовый поход бедняков 1212 года – лишь побочный продукт церковно-реформаторских тенденций того времени, вариант чисто этического движения апостолической бедности, утверждавшего евангелические идеалы и охватившего все классы общества. Это, по Рэдсу, была попытка вернуть крестовые походы к их изначальным, чисто религиозным истокам. Впрочем, он говорит при этом, что участники «детских» крестовых походов были «резервом еретичества», то есть не отрицает и социальных, классовых факторов, способствовавших началу такого движения. Вспомним рассказ монаха из Шербурна о бунтарях во главе с предполагаемым бывшим вожаком детских походов – действительно, это определение Рэдса может быть вполне верным.

Историки марксистской направленности считали, что детские крестовые походы представляли собой социальное движение в религиозном облачении. Не случайно, по их мнению, папские буллы умалчивали о событиях 1212 года, а хронисты из процветающих монастырей отзывались об участниках походов крайне неприязненно и даже враждебно. «Пустое и бесполезное дело», – писал безвестный южноэльзасский анналист из Марбаха. Он, как и некоторые другие тогдашние историки, рисует поход затеей безумцев, родившейся не по Божьему внушению, а из сатанинских помыслов.

Большинство современных исследований полагает, что участники движения были не маленькими детьми, а как минимум юношами, а еще вероятнее, что это был поход крестьян и городских бедняков, который бесславно закончился в Италии. Историк Ж. Дюби высказал мысль, что «детьми» они стали, поскольку латинским словом pueri («мальчики») в средневековых источниках называли простолюдинов. Так же, как в России зачастую называли крестьян «ребятами». Не исключено, что родные места покидали действительно, в первую очередь молодые люди. Например, те младшие сыновья, которые не могли рассчитывать на получение в наследство хотя бы относительно большого земельного участка. Ученые не исключают того, что довольно большие группы религиозных фанатиков могли переходить через Альпы и прибывать в Италию, где они молились возле моря, ожидали чуда, но, не дождавшись, возвращались домой. Отыскали историки и сведения о том, что довольно большое количество каких-то «крестоносцев» в Африке были обращены в рабство.