Владимир Сядро - Наполеоновские войны

«Депеша эта, возвышенный стиль которой обнаруживается на каждом шагу, ее блестящий язык, столько раз зажигавший энтузиазмом ряды французских войск, дают ясно понять, каким образом Вильнев решился месяц спустя дать Трафальгарское сражение, – писал по этому поводу Жюльен-де-ла-Гравьер Рош. – Приказав своим флотам действовать наступательно, император ожидал от любви к славе, от увлечения битвой того, чего можно было достигнуть только терпеливыми усилиями, и таким образом, можно сказать, хотел скорее вырвать победу отчаянным усилием, чем оспаривать ее равными силами. К несчастью, он взывал тогда к человеку, весьма храброму лично, который в унынии, им овладевшем, готов был решиться на все, чтобы смыть пятно со своей чести. С недовольными союзниками, с кораблями, многие из которых еще не видали моря, с офицерами, доверие которых он утратил, с канонирами, которые большей частью ни разу еще не палили из пушек с качающейся палубы, Вильнев, измученный, решился сыграть одну из тех партий, которые могут при проигрыше поколебать самые твердые государства».

Прошло всего несколько дней, и Наполеон отдал Вильневу новый приказ, предписывавший после прибытия в Картахену проследовать к Неаполю. «Я желаю, – требовал император, – чтобы везде, где встретите неприятеля, слабейшего в силах, Вы бы немедля нападали на него и имели с ним решительное дело… Вы должны помнить, что успех предприятия зависит более всего от поспешности Вашего выхода из Кадиса. Мы надеемся, что Вы сделаете все, что от Вас зависит, чтобы поскорее это исполнить, и рекомендуем Вам в этой важной экспедиции смелость и наивозможно большую деятельность». Но, понимая ужасное состояние эскадры, в которой не хватало людей, а некоторые корабли были в очень плохом состоянии, и опасаясь столкновения с блокирующими силами англичан, вице-адмирал Вильнев не хотел выходить в море, игнорируя приказы Наполеона. В свою очередь Наполеон обрушил свой гнев на Вильнева, обвиняя адмирала в недостатке решительности и в несправедливых жалобах на свои корабли.

Не надеясь, что Вильнев по приказу обретет отвагу и мужество, император срочно направил ему замену в лице вице-адмирала Шевалье де Росильи. Путь из Парижа в Мадрид, а оттуда в Кадис был в те времена долгим. К тому же карета, на которой ехал де Росильи, сломалась в дороге. Вильнев узнал о приезде своего преемника в Испанию, когда тот еще не успел добраться до Кадиса. Приказ уступить свой пост командира эскадры в пользу адмирала Росильи и отправиться во Францию для ответа за свое непослушание шокировал Вильнева. «Я бы с радостью, – писал он морскому министру, – уступил первое место адмиралу Росильи, если бы только мне позволено было оставить за собой второе; но для меня невыносимо потерять всякую надежду доказать, что я достоин лучшей участи. Если ветер позволит, я завтра же выйду».

На следующий день после минутного совещания с Гравиной Вильнев, отдал флоту приказ: «Приготовиться к походу». Когда корабли уже шли под парусами, французский вице-адмирал написал Декре: «Этот выход внушен мне единственно желанием следовать намерениям Его Величества и употребить все усилия к тому, чтобы исчезло неудовольствие, возбужденное в нем происшествиями последней кампании. Если настоящая экспедиция удастся, я с радостью готов верить, что иначе и быть не могло и что все было рассчитано как нельзя лучше, к пользе дела Его Величества».

Итак, 19 (7) октября 1805 года эскадра вице-адмирала Пьера Шарля Вильнева в составе 33 французских и испанских линейных кораблей вышла из Кадиса и взяла курс на Средиземное море, идя кильватерной колонной на расстоянии 10–12 миль от мыса Трафальгар. Союзная эскадра направлялась в сторону Бреста – адмирал вел свой флот на верную гибель. Ведь опасения Вильнева не были безосновательными. Их причиной были и недостаточная морская выучка у офицеров и матросов, и малый военный опыт у капитанов, и отсутствие должной слаженности при маневрировании кораблей. Однако главной причиной сомнений французов в своей победе было то, что «Вильнев никогда не старался исправить, и на что еще в 1802 году так ясно указал знаменитый инженер Форфе». Форфе писал: «На самом деле одна артиллерия может решить вопрос превосходства на море. Забавно слушать иногда, как часто и долго рассуждают и спорят из-за того только, чтобы определить причину превосходства англичан!.. Четырех слов довольно, чтобы ее указать… У них корабли хорошо организованы, хорошо управляются, и артиллерия их хорошо действует… У вас же – совершенно противное!.. Когда у вас будет то же, что у них, вы в состоянии будете им противиться… вы даже побьете их».

Артиллерия действительно у англичан была превосходной. Английские канониры, лучше обученные, нежели французские, были меткими и удивительно быстро управляли орудиями. Как уже отмечалось, не на всех кораблях, но по крайней мере на лучших из них, английские канониры успевали делать по выстрелу в минуту, в то время как французские успевали выстрелить один раз в три минуты. «Этому-то тройному превосходству англичан должно бы французам приписать свои неудачи с 1793 года. Этому-то “граду ядер”, как выражался Нельсон, Англия обязана была владычеством над морями, и он сам обязан был победами при Абукире, а потом при Трафальгаре», – справедливо указывал Жюльен-де-ла-Гравьер Рош.

Между тем, невзирая на все опасения, вице-адмирал Вильнев решился на встречу с более сильным противником. Вскоре возле мыса Трафальгар, невдалеке от Кадиса, союзная эскадра была обнаружена и атакована английской под командованием вице-адмирала Нельсона.

Итак, встреча франко-испанской и английской эскадр произошла ранним утром 21 октября 1805 года у мыса Трафальгар на Атлантическом побережье Испании чуть южнее города Кадис, близ входа в Гибралтарский пролив. Существовали глубокие геополитические причины того, что судьбоносная битва эры парусного флота произошла именно здесь. Кадис был связующим звеном между Старым и Новым Светом. «Роль, которую Кадис играл в борьбе держав за контроль над Атлантикой, не была случайной, – говорит Хавьер Фернандес Рэйна, директор Муниципального архива Кадиса. – Трафальгарское сражение – это не отдельное событие, оно произошло именно здесь неспроста. Это был завершающий акт драмы, которая разыгрывалась на протяжении многих лет».

Как мы уже писали, у союзников было 33 линейных корабля – 18 французских и 15 испанских. В их распоряжении имелось также пять фрегатов и два вооруженных брига. Союзная эскадра состояла из более чем 30 тысяч человек и была вооружена 2632 орудиями. Противник располагал 27 линейными кораблями, четырьмя фрегатами, одним шлюпом и одним куттером. Всего английская эскадра насчитывала около 17 тысяч человек. По количеству орудий, которых в целом на бортах кораблей насчитывалось чуть более двух тысяч, англичане уступали союзникам.