Мария Згурская - Дворцовые перевороты

Но инстинкт самосохранения заставил дочь Петра I действовать. Ситуация накалялась. Все были недовольны, и это недовольство действительно не могло привести ни к чему другому, кроме как к очередному перевороту.

Недовольство Анной Леопольдовной вызвало сильное брожение во дворянстве и гвардейских полках. Правительство попыталось отослать гвардейские войска к границам Финляндии. Близкие к цесаревне люди – Михаил Илларионович Воронцов, Алексей Григорьевич Разумовский (фаворит Елизаветы), братья Александр и Петр Шуваловы, Иоганн Герман Лесток (лейб-медик Елизаветы) – поняли этот маневр Остермана и начали настаивать, чтобы Елизавета немедленно с помощью гвардии произвела переворот. Елизавете Петровне трудно было решиться на это.

Но все-таки, поборов страх, она уступила настойчивым требованиям гвардии.

Между 11 и 12 часами ночи 24 ноября 1741 года явились гренадеры, которые поклялись на верность Елизавете. Она плакала, обещала, что отменит все смертные приговоры. После молитвы она взяла крест, вышла к гренадерам и привела их к присяге, сказав: «Когда Бог явит милость свою нам и всей России, то не забуду верности вашей, а теперь ступайте, соберите роту во всякой готовности и тихости, а я сама тотчас за вами приеду». Был уже второй час ночи 25 ноября, когда Елизавета, надев кирасу на свое платье, села в сани и отправилась в казармы Преображенского полка в сопровождении Михаила Воронцова, Иоганна Лестока и Шварца, своего старого учителя музыки. Прибыв в казармы, Елизавета еще раз поклялась в верности гвардии, гвардейцы, в свою очередь, – ей, и все отправились в Зимний дворец. По пути арестовали генерал-фельдмаршала Миниха, графа Головкина, барона Менгдена. Под домашний арест были посажены Левенвольде и его друг, генерал-лейтенант Степан Лопухин. 30 гренадеров ушли арестовывать Остермана. В конце Невского проспекта, когда уже стали приближаться к Зимнему дворцу, гренадеры посоветовали Елизавете, во избежание шума, выйти из саней и идти пешком. Но быстро она идти не могла. Тогда гренадеры понесли ее на руках. Пришли прямо в караульное помещение. Охрана присягнула Елизавете. Однако четыре офицера отказались это сделать, тогда их арестовали. Во дворце никакого сопротивления никто не оказал. Войдя в комнату Анны Леопольдовны, в которой обычно спала также ее фрейлина и подруга Юлиана Менгден, Елизавета сказала Анне: «Сестрица, пора вставать». Увидев за Елизаветой гренадеров, Анна Леопольдовна догадалась, в чем дело, и стала умолять цесаревну не делать зла ее детям и подруге Менгден. Елизавета отправила ее в свой дворец. За нею в двух других санях отвезли туда же маленького Ивана Антоновича с новорожденной сестрой Екатериной. Рассказывали, что Елизавета, взявши на руки спеленутого императора, целовала его и говорила: «Бедное дитя, ты вовсе невинно, твои родители виноваты».

Дворец цесаревны наполнился «гостями». Привезли принца Антона Ульриха вместе с фрейлиной Юлианой

Менгден. Прибыли также Миних и Остерман. Им обоим досталось от солдат: Миниху за то, что его не любили солдаты, Остерману – за попытку к сопротивлению. Избили также президента Коммерц-коллегии Карла Людвига Менгдена и его жену. В домах под арестом остались граф М. Г. Головкин с женой и ее сестрой, графиней А. Г. Ягужинской, жена Остермана с детьми и другие.

Елизавета приказала призвать принца Гессен-Гамбургского и поручила ему ведать военными силами Санкт-Петербурга. Во дворец к Елизавете сразу же прибыли с готовностью служить генерал-фельдмаршал П. П. Леси, генерал-фельдмаршал князь И. Ю. Трубецкой, генерал-адмирал Н. Ф. Головин. Явились и статские чины: канцлер князь А. М. Черкасский, сенатор князь А. Б. Куракин, генерал-прокурор Сената князь Н. Ю. Трубецкой, член Коллегии иностранных дел, тайный советник Карл Бреверн – самый доверенный человек Остермана, но теперь не желавший разделять его участь, а также Алексей Петрович Бестужев-Рюмин. Сочинили манифест.

К 8 часам утра манифест, форма присяги и титулов – все было готово. Елизавета надела Андреевскую ленту, объявила себя полковником трех гвардейских полков, конной гвардии, кирасирского полка и приняла поздравления. Она вышла на балкон и была встречена громким ликованием народа.

Так 25 ноября 1741 года произошел переворот, результатом которого стало воцарение Елизаветы. Малолетний император Иоанн Антонович и его родители были арестованы и в 1744 году сосланы в Холмогоры. За время ссылки Анна Леопольдовна родила еще троих детей помимо рожденных еще до ареста Ивана и Екатерины: Елизавету, Петра и Алексея. Она умерла родами, пытаясь произвести на свет последнего, пятого ребенка. Похоронили Анну Леопольдовну в Александро-Невской лавре без какого-либо памятника или надписи на могиле. Ее супруг прожил долго. Все их дети (кроме Ивана Антоновича) уже в зрелые годы были высланы в Данию, где впоследствии и умерли.

Итак, находившаяся до тех пор в тени дочь Петра I принцесса Елизавета, поддержанная гвардией, совершила очередной (и не последний в XVIII столетии) дворцовый переворот и была провозглашена императрицей. Она царствовала 20 лет – с 1741-го по 1761 год.

Об этом перевороте написано очень много и практически вся историческая (а тем более художественная) литература традиционно трактует это событие как «торжество русского духа», как окончание иноземного засилья, как единственно возможный и даже вполне законный акт. Утверждается, что он носил «патриотический», «антинемецкий» характер и был кульминацией борьбы русского дворянства против «засилья чужестранцев» в стране. На деле участвовавших в заговоре гвардейцев вдохновляла идея восстановления в России сильной самодержавной власти, пошатнувшейся при императоре-младенце.

В. О. Ключевский говорит о Елизавете следующее: «Наиболее законная из всех преемников и преемниц Петра I». Ночь переворота вошла не только в учебники истории, но и в легенды. Известна фраза, с которой цесаревна повела гвардейцев на штурм: «Знаете ли вы, чья я дочь?» Этого было вполне достаточно – авторитет Петра был слишком велик во всех слоях общества.

Что интересно, имя цесаревны Елизаветы называлось при каждой смене правителей с 1725 года, но всякий раз корона доставалась кому-нибудь другому. Елизавета всегда достаточно спокойно относилась к советам и призывам действовать ради восшествия на престол. Надо сказать, что и в 1741 году «дщерь Петрова» поддалась на уговоры своего окружения только под влиянием страха перед неизвестным будущим.

В общественном мнении Елизавета волею политических обстоятельств заслужила репутацию главы некоей «русской» партии, противостоящей засилью иностранцев при дворах Анны Иоанновны и Анны Леопольдовны. В этом отношении Елизавета 1741 года была полной противоположностью Елизавете 1725 года.