Сергей Кляшторный - Государства и народы Евразийских степей: от древности к Новому времени

В домонгольскую эпоху, во всяком случае в X–XII вв., этноним «татары» был хорошо известен не только в Срединной империи, но также в Средней Азии и Иране. Так, наряду с караханидскими тюрками, татары достаточно часто упоминаются в стихах известнейших персидских поэтов. Газневийский поэт Абу-н-Наджм Манучихри (XI в.) пишет о красивом юноше с «тюрко-татарским обликом»; для других его современников обычной метафорой было «благоухание тысяч татарских мускусов», а имам Садр ад-дин Харрамабади (XI–XII вв.) в касыде, посвященной султану Искандеру, упоминает некоего «татарина» [Brown, с. 166, 169, 202; Ворожейкина, с. 26].

Относительно этнической принадлежности татар, упомянутых в орхонских надписях, П. Пеллио замечает: «Допустимо, что они уже тогда были монголоязычны; впрочем, титулатура и номенклатура татар в XII в. сохраняли следы тюркского влияния» [Pelliot, 1949, с. 232–233]. Вполне оправдан, однако, скепсис некоторых современных исследователей по поводу самой возможности достоверных этнических определений крупных племенных сообществ древней Центральной Азии [Мункуев, с. 91; Geley, с. 73].

Итак, в IX–XII вв. на территории Ганьсу и в Восточном Туркестане существовало государство татар, известное и китайским дипломатам, и мусульманским купцам. Все же сведения об этом государстве казались южносунскому ученому и чиновнику Ли Синчуаню (1166–1243 гг.) столь необъяснимыми, что вызвали следующее замечание: «Два государства жили на востоке и западе, и обе страны глядели друг на друга на расстоянии в несколько тысяч ли. Не знаем, по какой причине их объединяют и они получили единое наименование» [Кычанов, 1980, с. 143]. До сих пор эта сентенция Ли Синчуаня оставалась непонятой.

Вряд ли пока возможно столь же определенно локализовать другие татарские государства, упомянутые Рашид ад-Дином. Но его информированность о предмонгольской эпохе в истории татар, вопреки сомнениям В. В. Бартольда [Бартольд, т. 5, с. 559], ныне очевидна. Недаром компетентный источник XI в. называет обширный регион между Северным Китаем и Восточным Туркестаном «Татарской степью» [Махмуд Кашгарский, с. 159], — точно так же южнорусские и казахстанские степи именовались тогда мусульманскими авторами Дашт-и Кипчак («Кыпчакская степь»). Название «Татарская степь» хорошо согласуется с другими сведениями о расселении татар в IX–X вв. и объясняет, почему столетие спустя монголы, занявшие то же пространство, в тюркской и мусульманской среде, как и в Китае, именовались татарами. Это тюркское обозначение монголов привилось не только в Средней Азии и на Ближнем Востоке, но и на Руси, и в Западной Европе, вопреки тому, что сами монголы себя татарами не называли.

В китайской политической и историографической традиции, начиная с сунского времени, решительно преобладало поименование монголов татарами. Даже в тех случаях, когда для служащих сунских военных и дипломатических ведомств не было сомнений, как в самом деле надлежит именовать новых соседей империи, тексты редактировались желательным образом и этноним «монгол» заменялся либо на да-да , «татарин», либо на мэн-да , «монголо-татары». Очень показателен в этом смысле факт, приводимый Ли Синчуанем: «Когда монголы ( мэн-жэнь ) вторглись в государство Цзинь, [они] назвали себя Великим Монгольским государством ( да мэн-гу го ). Поэтому пограничные чиновники прозвали их Монголией ( мэн-гу )». Позднее последнее название было заменено на мэн-да [Мункуев, с. 123]. Подобные замены были обязательны для официальных текстов даже при описании непосредственных контактов. Так, в отчете сунского посольства 1211–1212 гг., недавно опубликованном Г. Франке, монголов последовательно именуют татарами [Franke, с. 170 и сл.].

Еще более показателен случай, приводимый автором «Мэн-да бэй-лу». По его словам, Мухали, наместник Чингиз-хана в Северном Китае ( го-ван Мо-хоу ), каждый раз сам называл себя «мы, татары» [Мункуев, с. 53]. Ван Го-вэй, комментируя это место, замечает, что здесь просто употреблено то название монголов, которое было принято китайцами. Естественно, что Мухали, происходивший из племени джалаир, никак не мог называть себя татарином [Мункуев, с. 135].

Кыргызско-татарская война 842 г., участником которой был герой енисейской рунической надписи Кюлюг Йиге, стала отражением новой ситуации в Центральной Азии, определявшейся в IX–X вв. взаимоотношениями кыргызов, татар и киданей, прежних аутсайдеров, занявших тогда политическую авансцену.

Вопрос о первом появлении болгарских племен в степях Юго-Восточной Европы все еще остается предметом острых дискуссий. Столь же остро дискутируется вопрос об этническом и племенном составе ранних болгар (по терминологии современных болгарских ученых — праболгар).

В «Хронографе», составленном в 354 г. в Западной Римской империи и сохранившемся в рукописи V в. (предположительно, этот альманах, реконструированный Т. Моммзеном, восходит к сборнику римского писца Филокала), среди народов, обитавших на востоке и происходивших от библейского Сима, рядом со скифами и лазами, названы некие vulgares. Это имя обычно трактуется как несколько искаженная транскрипция названия болгар. Однако же источник прямо связывает названное племя с зихами, т. е. адыгскими этническими группами Западного Кавказа.

Достаточно уверенно фиксируется появление болгар в Причерноморье лишь после падения империи Аттилы. В 480 г. восточноримский император Зенон обратился к болгарам, уже жившим в Причерноморье, за помощью против остготов. По существу, это первая фиксация политической значимости болгарских племен в ареале византийских геополитических интересов, а вследствие этого и в сфере внимания византийского дипломатического делопроизводства и византийской придворной историографии.

Довольно часто имя болгар или племен, входивших в болгарское племенное объединение (оногуры — оногундуры — хайландуры), упоминается в армянской историографии, главным образом в связи с набегами этих племен на Закавказье. Но достоверность хронологии армянских историков сомнительна из-за нередких и несомненно установленных анахронизмов в их сочинениях, а также их позднейшей переработки. Сколько-нибудь достоверные сведения относятся к концу V в. Что касается первоначальной территории, занимаемой болгарскими племенами, то указания источников слишком неопределенны, хотя во всех случаях речь идет о Причерноморье. Если судить по сведениям «Армянской географии» Анания Ширакаци (конец VII в.), болгары обитали где-то в Западном Предкавказье. Позднее именно этот регион с центром в Фанагории византийские историки назвали Великой Болгарией.