Лев Безыменский - OCOБAЯ ПАПКА «БАРБАРОССА»

Нацистские руководители предчувствовали, какой всемирно-исторический смысл будет иметь их поражение.

7 ноября 1943 года генерал Йодль свое выступление перед гауляйтерами с обзором событий войны завершил таким изречением:

— Мы победим, ибо мы должны победить. Иначе история потеряет свой смысл! [387] Н. А. Jacobsen, ор. cit., S. 470.

Действительно, в мае 1945 года история окончательно потеряла смысл для нацизма и милитаризма, ибо она говорила против них, и, наоборот, обрела свой подлинный смысл для свободолюбивых народов мира.

Этот смысл так определен в тезисах ЦK КПСС «К 100летию со дня рождения В. И. Ленина»:

«Бессмертный подвиг во имя социализма свершил наш народ под руководством Коммунистической партии, продемонстрировав массовый героизм в Великой Отечественной войне: Эта война явилась и тягчайшим испытанием и школой мужества. Она закончилась великой победой потому, что социализм обеспечил несокрушимое единство всего советского общества, мощь и невиданную мобильность его экономики, высокое развитие военной науки, воспитал замечательных воинов и военачальников. Разгром ударных сил мирового империализма — германского фашизма и японского милитаризма, осуществление Советской Армией своей освободительной миссии в решающей степени способствовали успеху народно-демократических революций в ряде стран Европы и Азии» [388] «К 100-летию со дня рождения В. И. Ленина. Тезисы ЦК КПСС», М., 1969, стр. 18 — 19. .

Победа Советского Союза и поражение германских вооруженных сил в операции «Барбаросса» стали неоспоримым, хотя и не для всех приятным историческим фактом. Но в его интерпретации до сих пор царит необычайная множественность — особенно если обратиться к объяснениям, которые даются стороной, проигравшей войну. Вот лишь некоторые из такого рода объяснений.

Вариант первый. Он появился еще во время войны и гласил, что в России победили не советские войска, а «генерал Зима» и «генерал Грязь». Провал всей операции «Барбаросса» объяснялся наступлением распутицы осенью 1941 года и необычайных морозов в ноябре-декабре, что, мол, и не дало возможности вермахту взять Москву.

Этот аргумент с легкой руки д-ра Йозефа Геббельса долго повторялся в речах нацистских заправил, а затем в ряде исторических исследований, пока не был признан несостоятельным. Серьезные исследователи на Западе и Востоке сошлись на том, что ссылки на грязь и мороз — лишь отговорки. Ни грязь, ни мороз не являлись такими факторами, которые было невозможно учесть заранее. И если бы не авантюризм авторов «Барбароссы», то любой грамотный генштабист мог бы предусмотреть, что в СССР бывает осень, а за ней наступает зима. К тому же действие грязи и мороза было абсолютно «беспристрастным», и эти факторы оказывали свое влияние на обе стороны. Наконец, покопавшись в метеосводках, историки установили, что в действительности под Москвой не было тех 50-градусных морозов, о которых так любил говорить Гитлер.

Вариант второй гласит, что война была бы выиграна, если бы не Гитлер, который не располагал соответствующими полководческими данными. Таков был новый вариант старой легенды об «ударе в спину», бытовавшей после ноября 1918 года, когда поражение кайзеровской армии объяснялось «предательством внутри Германии». Теперь такую же роль отводили Адольфу Гитлеру.

Разумеется, я здесь не смогу дать развернутое опровержение новой легенды «об ударе в спину», ибо для этого надо подробно разбирать все операции вермахта с 1939 по 1945 год, а это не входит в рамки авторских намерений. Но едва ли серьезный исследователь может сегодня рассматривать вторую мировую войну как взбалмошную выдумку одного Адольфа Гитлера.

Подобный тезис впервые выдвинул Франц Гальдер, изложивший его еще в 1947 году на страницах книги «Гитлер как полководец». Но когда я читал эту книгу, то у меня перед глазами вставал другой генерал, который не хуже Гальдера знал Гитлера: Альоред Йодль. Сидя перед советскими офицерами в Бад-Мондорфской следственной тюрьме, Йодль говорил:

— Гитлер обладал большими военными способностямим...

У кого было больше морального права на свои позиции? Как ни парадоксально это звучит в устах советского автора, я отдам предпочтение Йодлю. Йодль не хитрил, не сваливал вину на мертвого: он оставался генералом проигранной войны. Те же, кто подобно Францу Гальдеру пытается найти в Гитлере «козла отпущения», выглядят недостойно вдвойне: они 12 лет воздавали хвалу своему фюреру, а теперь уже более 25 лет возводят на него хулу...

Нет, мы не станем объявлять Гитлера единственным виновником поражения. Один он не мог задумать и подготовить операцию «Барбаросса», один он не мог ее и проиграть.

Вариант третий объясняет все численным превосходством вооруженных сил Советского Союза, который бросал в бой все новые и новые контингенты...

Можно ли принимать этот вариант всерьез? Ведь для того, чтобы сообразить, что у Советского Союза людской потенциал был больше, чем у Германии, не надо было быть фюрером или генералом. Потенциальное численное превосходство вооруженных сил СССР было «дано» еще до начала войны, и если все заключалось лишь в нем, то не следовало и начинать операцию «Барбаросса». Важно другое: если бы был верен тезис о роли численного превосходства, то, спрашивается, что мешало вермахту выиграть войну в 1941 году, когда таким превосходством обладал он? Добавим, что первая победа советских войск под Москвой была одержана без наличия численного превосходства.

Четвертый вариант появился на свет не так давно. Постепенно выяснилось, что сваливать на Гитлера всю вину — дело невыгодное. Во-первых, это не соответствовало действительности, и германские генералы не во всех случаях могли доказать свою непричастность. Во-вторых, твердя о том, что генштаб ничего не мог сделать с неправильными решениями Гитлера, ветераны германского милитаризма как бы расписывались в своей беспомощности и неумении. Надо было искать какую-то новую версию. И она была найдена. В соответствии с ней оспариваются не все решения Гитлера. Наоборот, многие из них поддерживаются — особенно те, которые были приняты по совету генералитета (например, план французской кампании). Но, утверждают генералы, были некоторые решения, к которым генералитет непричастен. И вот именно из-за них-то и была, оказывается, проиграна вторая мировая война.

Наиболее отчетливо сформулировал эту позицию Адольф Хойзингер. Он избрал поводом для подобного военно-исторического открытия публикацию в Западной Германии капитального исследования Андреаса Хильгрубера «Стратегия Гитлера в 1940 — 1941 годах». Хильгрубер принадлежит к новому поколению историков ~РГ. Представители этой школы выгодно отличаются от своих предшественников знанием материала, умением собрать источники, разработать их. Ни Хильгрубер, ни его коллега Якобсен, которого я не раз цитировал, не являются 100процентными адвокатами вермахта: они признают преступный характер нападения на Советский Союз, они разоблачают легенду о якобы превентивном характере войны; наконец, Якобсен недвусмысленно указывает, что операцию «Барбаросса» нельзя было выиграть. Но, очевидно, Хойзингеру была важна не столько позиция Хильгрубера, сколько своя собственная точка зрения. На страницах журнала «Шпигель» генерал выступил с рецензией на исследование Хильгрубера, озаглавленной «Последний шанс был упущен». В ней он писал: «После того как Гитлер в августе 1941 года решил приостановить наступление на Москву, последний шанс выиграть эту войну был упущен» [курсив мой. — Л. Б.] [389] «Шпигель», 1966, № 16. .