Елена Васильева - 100 знаменитых памятников архитектуры

Все эти гармонические части великолепного целого, воздвигнутые одни над другими в 5 гигантских ярусов, безмятежно, в бесконечном разнообразии разворачивают перед глазами свои бесконечные скульптурные, резные и чеканные детали, могуче и неотрывно сливающиеся со спокойным величием целого…

Вступая в священный мрак этого храма, сквозь который фантастически глядит разноцветный цвет окон, стрельчатые своды один над другим, и им конца нет, – весьма естественно ощутить в душе невольный ужас присутствия святыни, которой не смеет коснуться дерзновенный ум человека».

В огромном зале все подчинено бурному взлету вверх, к небу. Здесь царство вертикальных линий и стрельчатых арок. Столбы, узкие окна, какие-то каменные жгуты – все тянется ввысь. Камень как будто потерял свою обычную твердость и тяжесть, стал гибким и пластичным.

Стен вообще нет, их заменяет каркас каменных столбов, в которые вставлены огромные стрельчатые окна, если только можно назвать окнами многоцветные картины с десятками фигур. Это витражи – живопись не красками, а цветными стеклами, вставленными в изящные свинцовые переплеты.

Солнечный свет заставляет играть стекла всеми цветами радуги и делает витражи похожими на огромные самоцветы. Мерцающие мистические лучи в сочетании с бурным взлетом арок опьяняюще действует на человека и способны привести его в религиозный экстаз.

К сожалению, от средневековых витражей остались лишь три окна-розы. Окно-роза северного поперечного нефа с диаметром около 13 м, сохранившееся лучше других, изображает Мадонну с младенцем, вокруг них – ветхозаветные персонажи. В отреставрированном окне-розе с южной стороны – сцены и персонажи из Нового Завета: Христос в окружении апостолов и мучеников, благословляющий мудрых и неразумных дев.

Среди многочисленных сокровищ и реликвий собора главную ценность для верующих и христианской церкви представляет священная реликвия Страстей Господних – Терновый венец Христа.

Но собор услаждает не только глаз, но и слух, ибо если не послушать орган, сопровождающий мессу, то представление о нем будет неполным. В соборе Парижской Богоматери несколько органов, и только в готическом интерьере, слушая их перекличку, можно почувствовать величие этого музыкального инструмента, рожденного именно готическим пространством, где кажется, что звучит под сводами вся масса воздуха, пронизанного цветными потоками света, и музыка воспринимается как нечто материальное.

Увы, время не пощадило величайший собор Франции, ибо как сказал о нем еще в XIX в. французский поэт Жерар де Нерваль: «Собор великий стар…» Но беда не только в том, что древний храм, открытый ветрам, дождям и солнечным лучам, теряет свой облик под бременем лет. Его не щадят и люди. Так, во время Великой французской революции были безжалостно уничтожены ненавистные революционной душе все статуи королей Иудеи, а шпиль над поперечным нефом был снесен под тем предлогом, что он «противоречит принципу всеобщего равенства». Внутри, на месте алтаря, тогда воздвигли украшенный цветами трон, где восседала «Эсмеральда новых времен» – актриса Обри, воплотившая образ Свободы.

А если еще раз обратиться к роману Гюго, то станет ясно, что реконструкция здания этим не ограничилась. В романе одно только перечисление всевозможных изменений, которые были внесены в архитектурный ансамбль, занимает несколько страниц.

К началу XIX в. Нотр-Дам пришел в такое плачевное состояние, что Наполеон Бонапарт, провозгласивший 2 декабря 1804 г. себя императором Франции, перед своей коронацией приказал затянуть тканью некоторые участки нефа, чтобы скрыть ущерб, нанесенный собору якобинцами.

В середине XX в. был объявлен конкурс на лучший проект реставрации собора. Его победитель архитектор Виоллеле-Дюк восстановил шпиль и изначальный готический алтарь. Взяв за образец фасады других французских соборов, он воссоздал и статуи, некогда украшавшие порталы. Правда, он и другие архитекторы, занимавшиеся реставрацией, в своей работе зашли слишком далеко: они решили не только восстановить разрушенное, но даже «немного улучшить» ансамбль, дополнив его новыми деталями.

Вернуть утраченное попытался известный писатель Андре Мальро, который в 1960-х годах занимал пост министра культуры. Он был инициатором проведения в соборе «чистки» с тем, чтобы убрать все «архитектурные наслоения», хотя эту работу тогда не довели до конца.

Летом 1991 г. собор снова начали реставрировать. На этот раз реставраторы ничего не улучшали. Они лишь залечили раны, нанесенные людьми.

Без малого тысячелетие прошло с тех пор, как был воздвигнут собор Парижской Богоматери и Париж преобразился благодаря его стройной громаде, воцарившейся над городом. За эти века во много раз увеличилась столица Франции, украсилась многими другими памятниками, знаменитыми на весь мир. И все же Нотр-Дам де Пари по-прежнему главенствует над ней, по-прежнему является ее символом, воспринимаясь как одно из высочайших воплощений французского художественного гения. Не случайно именно он определен как самый точный центр Парижа: на дорожных указателях расстояние до любой точки Франции просчитано именно от собора. Подобно пирамидам Египта, Парфенону в Афинах или константинопольской Софии, собор Парижской Богоматери достоин не только в веках, но и в тысячелетиях свидетельствовать об идеалах и художественной культуре создавшего его народа.

Парижский Лувр сегодня является одним из старейших и, пожалуй, самым богатым музеем мира. Правда, музеем он стал чуть более ста лет назад, а до этого сложный комплекс дворцовых зданий пережил немало преобразований, нередко драматических. На протяжении многих веков Лувр был и крепостью, и тюрьмой, и резиденций французских королей, и Академией. Само название Лувр созвучно слову «louve» (волчица). Некоторые исследователи считают, что оно происходит от легендарного волчатника, некогда располагавшегося в этой местности. Правда, существует и другое мнение: здесь был не сам волчатник, а участок, где натаскивали собак для охоты на волков.

Исторический Лувр впервые упоминается в хрониках конца XII века. Тогда на этом месте стояла одна из парижских крепостей, воздвигнутая королем Филиппом Августом около 1190 г. и служившая для защиты северо-западных подступов к острову Сите. В XIII в. крепость была перестроена королем Карлом V, а уже к XIV в. она была окружена десятком башен, самая древняя из которых служила тюрьмой и надежной королевской сокровищницей. Таким образом, Лувр превратился в средневековый замок: массивные круглые башни с зубчатым верхом, мощные стены с небольшими оконными проемами, стрельчатые своды.