Лебедева Н.С. - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)

В качестве второй общей цели заговора Обвинительное заключение указывает на захват областей, которые Германия потеряла в результате мировой войны 1914 — 1918 годов. Кроме того, из требования воссоединения Австрии с Германской империей и присоединения к ней Судетской области нельзя сделать вывод о существовании плана, который должен был быть осуществлен при помощи силы и путем войны.

На самом деле эти области присоединились бы к Германской империи еще в 1919 году, если бы им не помешали в этом, игнорируя право народов на самоопределение. По этому поводу я могу сослаться на то, что я сказал в начале своей речи. На основании представленных доказательств можно сказать, что присоединение Австрии к Германии произошло при таких обстоятельствах, которые не могут быть квалифицированы как военные действия и которые дают основание сделать вывод, что большая часть австрийского населения была согласна с присоединением. Что касается судетских немцев, то здесь Достаточно указать на Мюнхенское соглашение, подписанное Гер манией, Великобританией, Францией и Италией, урегулировавшее вопрос воссоединения судетских немцев с империей.

Наконец, в качестве третьей цели общего плана указывается на захват других территорий европейского континента, которые должны были служить заговорщикам «жизненным пространством»... В этом пункте Обвинительное заключение изложено очень неясно и дает основания думать что угодно. На самом деле вопрос о так называемом жизненном пространстве является проблемой, совершенно не зависимой от национал-социалистской идеологии...

Господа судьи! Я перехожу к юридической оценке дела, фактическую сторону которого следует считать установленной. Как я уже говорил, абзац 3 статьи 6 Устава представляет собою не определение самостоятельного состава преступления, а расширение уголовной ответственности организаторов, подстрекателей и соучастников, которые совместно участвовали в составлении общего плана, направленного на совершение одного из преступлений, указанных в пункте 2, или в совершении их. Согласно вышеназванным положениям эти лица отвечают не только за те действия, которые они сами совершали, но и за все действия, которые совершали другие лица при проведении в жизнь этого общего плана.

В статье 6 Устава (пункт «а» абзаца 2) состав преступления против мира определяется следующим образом:

«Планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны или войны в нарушение международных договоров, соглашений или заверений или участие в общем плане или заговоре, направленных к осуществлению любого из вышеизложенных действий».

Таким образом, если в абзаце 3 статьи 6 Устава говорится, что уголовная ответственность участников общего плана ограничивается действиями, совершенными любыми лицами с целью осуществления такого плана, то в пункте «а» абзаца 2 статьи 6 говорится, что со став преступления против мира будет и в том случае, когда война ведется в нарушение соглашений или заверений или когда устанавливается участие в общем плане или заговоре, направленное к осуществлению любого из вышеуказанных действий. В противоположность абзацу 3 статьи 6 здесь не требуется, чтобы вообще совершались действия по проведению данного плана; оказывается, достаточно одного участия в заговоре.

Я не собираюсь подробно рассматривать вопрос, можно ли считать начало войны 1 сентября 1939 г. согласно действовавшему тогда международному праву началом преступной, агрессивной войны...

Таким образом, уже на основании этих констатаций и исследований можно сделать вывод, что преступления против мира, как это изложено в пункте «а» абзаца 2 статьи 6 Устава, не существует.

Этот раздел статьи 6 Устава не находит достаточной основы в существующем международном праве...

Во вступительных речах четырех главных обвинителей и на предшествовавшей процессу дискуссии о правовых основах процесса были выдвинуты два совершенно противоречащих друг другу аргумента. В то время, как одни заявляли, что Устав является истинным выражением существующего международного права и что он полностью согласуется с общими правовыми воззрениями всех народов, другие утверждали, что одной из главных задач создаваемого Международного военного трибунала является дальнейшее развитие международного права. Последнее мнение выражено довольно ясно, например, в докладе американского Главного обвинителя Президенту Соединенных Штатов от 7 июля 1945 г. В докладе, между прочим, сказано дословно следующее:

«Организуя этот судебный процесс, мы должны помнить о тех стремлениях, с которыми наш народ принял на себя тяготы войны. После того, как мы вступили в войну, использовали наших людей и наши богатства для искоренения зла, весь народ почувствовал, что в результате этой войны должны быть созданы обязательные правила и эффективный механизм для того, чтобы всякий, кто питал бы мысль о новой разбойничьей войне, знал бы, что он за это будет лично привлечен к ответственности и лично наказан».

В другом месте доклада говорится следующее:

«Покушение на основы международных отношений должно рассматриваться как преступление против всех стран, которые при помощи права должны защищать нерушимость своих принципиальных договоров, наказывая агрессора. Поэтому мы предлагаем выдвинуть требование о том, что агрессивная война должна считаться преступлением и что современное международное право должно отказаться от положения, согласно которому тот, кто начинает или ведет войну, действует в соответствии с законом».

И в самом деле во все не нужно было выдвигать требования о создании нового уголовного закона, если бы такое поведение было бы наказуемым уже в соответствии с существующим правом.

Очевидно, что выполнение подобного требования судом, каковы бы ни были юридические принципы процесса, противоречило бы принципу, на котором основано уголовное право почти всех цивилизованных народов и который находит свое выражение в правиле: нет преступления, не указанного в законе, то есть действие может лишь тогда повлечь за собой наказание, если наказуемость его установлена законом до того, как оно было совершено. Это положение кажется тем более примечательным, что правило «нет преступления, не указанного в законе» зафиксировано в конституциях почти всех цивилизованных государств...

Помимо участия в общем плане или заговоре, как это изложено в первом разделе Обвинительного заключения, подсудимому Рудольфу Гессу вменяется в вину совершение военных преступлений и преступлений против человечности. Это обвинение основывается, по существу, на одном документе, а именно на документе ВБ-268 (Р-96).