Вера Панова - Жизнь Мухаммеда

- Пусть пропадут обе руки Абу Лахаба, а сам он пропал! - провозгласил Мухаммед. - Не помогло ему его богатство и то, что он приобрел. Будет он гореть в огне с пламенем и жена его - носильщица дров; на шее у нее - только веревка из пальмовых волокон.

Дядю Мухаммеда, единственного его врага среди хашимитов, звали, как мы уже говорили, Абд аль-Уззой;

Абу Лахаб - "Тот, кому уготовано пламя в аду" - уничижительная кличка, данная ему Мухаммедом. Под этой кличкой непримиримый противник пророка и вошел в историю. Жена его - не кто иная, как Умм Джамиль, сестра еще одного злейшего врага - Абу Суфиана. Ему тоже уделено место в Коране - полагают, что не только против мекканских богачей, но и лично против Абу Суфиана написана сура "Хулитель".

- Горе всякому хулителю - поносителю, который собрал богатство и приготовил его! Думает он, что богатство его увековечит. Так нет же! Будет ввергнут он в "сокрушилище"... огнь Аллаха воспламененный, который вздымается над сердцами!..

Такой же конец ждет и ненавистного Абу Джахля:

- Ведь он не веровал в геенну и не молился, а счел это ложью и отвернулся, затем отошел к своей семье, кичась. Горе тебе и горе! И паки горе тебе и горе!

- Видишь ли ты того, кто препятствует рабу моему (то есть Мухаммеду), когда он молится? Видишь, каков он, когда предается лжи и отворачивается?.. Разве не знает он, что Аллах видит? Так нет, если он не удержится, мы схватим его за хохол - хохол лживый, грешный!

И еще одному врагу Мухаммеда уделено место в сурах Корана, созданных в этот период, - аль-Валиду, сыну Мугиры, одному из инициаторов гонений против мусульман.

- Оставь Меня и того, кого создал Я единым, - взывает Аллах к Мухаммеду, имея в виду аль-Валида, - и кому сделал богатство широкое, и сыновей здесь находящихся - и распростер ему гладко. Потом жадничает он, чтобы Я добавил. Так нет! Он пред нашими знамениями упорен. Я возложу на него "подъем". Ведь он задумал и рассчитал. И быть ему убиту! Как он рассчитал! И еще быть ему убиту! Как он рассчитал! Потом он посмотрел! Потом нахмурился и насупился, потом отвернулся и возвеличился и сказал: "Не иное это, как колдовство, что передается! Не иное это, как речь людская!" Сожгу Я его в сакаре! А что дает тебе знать, что такое сакар? Не оставляет он и не покидает - сжигатель кожи.

- Не повинуйся же всякому любителю клятв, презренному, хулителю, бродящему со сплетнями, препятствующему добру, врагу, грешнику, грубому и, сверх того, безродному; не смотри на то, что у него богатство и сыновья. Заклеймим мы его по хоботу!

- Пусть убиты будут лжецы, которые в пучине пребывают в беспечности. Это уже Аллах говорит о всех врагах Мухаммеда, вместе взятых. - Спрашивают они:

"Когда день суда?" В тот день, когда их будут испытывать у огня: "Вкусите наше испытание! Это то, с чем вы торопили!"

- Будьте тверды! Держитесь! - призывает Бог Мухаммеда и его соратников. - Всех ваших врагов я уничтожу!

Не смирить, не обратить их сердца на истинный путь, нет, именно истребить врагов обещает Аллах:

период мира кончился.

Рукайя, дочь Мухаммеда, уже несколько лет, как была замужем за сыном Абу Лахаба; теперь, когда отношения между семьями стали открыто враждебными, Рукайя, принявшая ислам, была с позором возвращена в дом своего отца. Впрочем, одиночество ее длилось недолго - Мухаммед выдал ее за Османа ибн аль-Аффана, который, если читатель помнит, был одним из самых первых курайшитов, принявших ислам, - пятым по счету уверовавшим в Аллаха и его посланника, сразу же после Хадиджи, Али, Зайда и Абу Бакра.

Где-то в этот период все обостряющейся вражды с курайшитами, между 614 и 615 годами, когда не одно преданное Аллаху сердце находилось в тоске и смятении, дрогнул и усомнился в правильности избранного им пути и сам великий посланник Бога, Мухаммед. Явлены ему были в откровении странные и ни на что не похожие стихи, с верой в единого Бога ни в коем случае не совместимые:

Видели ли вы аль-Лат, и аль-Уззу,

И аль-Манат - третью, иную?

Поистине, они - ангелы чтимые,

На чье заступничество должно уповать!

Богини аль-Лат, аль-Узза и аль-Манат помещались в пантеоне Каабы среди многих других богов и богинь, но пользовались особой любовью арабов. Были у этих богинь и особые, специальные храмы, в известной степени конкурирующие с Каабой. Богиню аль-Лат почитали в Таифе, храм аль-Уззы находился в местечке Нахла, близ Мекки, а храм аль-Манат - в Ясрибе. Считались эти богини дочерьми Бога, а то, что Мухаммед назвал их после этого откровения "ангелами", никого обмануть не могло. "Мухаммед признал курайшитских богов" - именно так поняли все, и мусульмане, и язычники, когда откровение было обнародовано.

Ликование было полным - наконец-то наступил конец вражды, мир и согласие воцарятся в племени курайшитов! И мусульмане, и язычники дружно пали ниц, когда Мухаммед прочел эти стихи, восхваляя Аллаха и любимых богинь, его дочерей. Особенно ликовали курайшиты, владевшие собственностью в цветущих оазисах Таифа и Ясриба, ради которых в первую очередь и пошел Мухаммед на уступки. Кстати, крупные владения в Таифе имел и родной дядя Мухаммеда, пребывающий в язычестве Аббас.

Очень скоро, однако, когда первые восторги улеглись, Мухаммед отчетливо понял, что произошла какая-то страшная ошибка. Начать с того, что дружбы с курайшитами все равно не получалось - большинство курайшитов совершенно не были заинтересованы в том, чтобы Мухаммед оказывал поддержку конкурирующим с Каабой храмам, эта уступка им ничего не сулила. Пожалуй, их отношение к Мухаммеду стало еще враждебнее - раньше он поносил богов, но зато Каабу признавал единственной святыней; теперь же он, продолжая отвергать большинство помещенных в Каабе богов, признал трех богинь, имеющих отдельные, расположенные вне Мекки храмы, покусился на исключительность чисто курайшитской святыни.

Предпринятый Мухаммедом шаг мог внести раскол в лагерь врагов-язычников, обеспечить для мусульман некое подобие мира; завоевать же курайшитов на сторону ислама - вряд ли.

В рамки созданной им самим концепции единого невидимого Бога эти богини, "дочери Бога", появившиеся под влиянием страстного желания достичь компромисса с курайшитами, совершенно не укладывались. Они разрушали все возведенное Мухаммедом здание, а его самого, великого и единственного посланника Бога, ставили на одну доску со служительницами аль-Лат, аль-Уззы и аль-Манат, выкрикивающими прорицания от имени этих богинь. Можно сказать, что Мухаммед изменил самому себе, стал оправдывать презрительное название "прорицатель", которым его травили враги.

Несколько недель длился мир между мусульманами и язычниками, и это было едва ли не самое тяжелое время для Мухаммеда, так как его ни на минуту не покидало ощущение, что он сделал чудовищно нелепый и непоправимый шаг. Проблема казалась неразрешимой - ведь он не мог ни изменить, ни объявить ошибочными слова, воспринятые от самого Бога.