Андрей Сахаров - Дипломатия Святослава

Иоанн Цимисхий использовал передышку для борьбы с мятежом Варды Фоки. Вместо Варды Склира командующим византийскими войсками в Европе был назначен Иоанн Куркуас26. И хотя отдельные стычки между руссами и греками продолжались, о крупных военных столкновениях сведений в источниках не отложилось, что также находится в соответствии с заключением того мира, о котором сообщила русская летопись.

Правда, узнав об уходе Варды Склира в Малую Азию, руссы, по сведениям Льва Дьякона, «делали нечаянные набеги, грабили и без пощады опустошали Македонию». После назначения Иоанна Куркуаса они стали «надменнее и отважнее»27. Эти сообщения еще раз подтверждают, что основные бои прекратились, но руссы продолжали отдельными набегами тревожить владения империи.

Сведения Скилицы о появлении после военных событий русского посольства в Константинополе с целью «выведать дела ромеев», а также о переговорах императора с русскими послами, в ходе которых Цимисхий упрекнул руссов в том, что они «допускали несправедливости»28, указывают на наличие в это время мирных отношений между бывшими противниками. Это также подтверждает достоверность сообщения русской летописи о заключении между Русью и Византией мира.

Итак, в ходе дипломатических переговоров летом 970 года грекам не удалось добиться своей основной цели - вытеснить Святослава из Болгарии. Русь же силой оружия не только подтвердила те позиции, которые были ею завоеваны в 967–968 годах, но и значительно усилила их за счет превращения Болгарии из союзника Византии в собственного союзника.

Таким образом, летом 970 года между византийским правительством и находящимся на Балканах Святославом имели место многократные дипломатические переговоры. Лев Дьякон упоминает о двух посольствах Иоанна Цимисхия к русскому князю. Русская летопись сообщает о четырехкратных русско-византийских переговорах, одни из которых имели место до начала военных действий и соответствовали в значительной мере первому посольству, упоминаемому Львом Дьяконом, а остальные - уже после военных действий на полях Фракии, когда русское войско и отряды союзников появились в непосредственной близости от Константинополя. Но и это еще не все. Хроника Скилицы содержит известие о появлении посольства Святослава к Цимисхию на второй год его правления, то есть, вероятно, зимой или ранней весной 971 года. Реакция греков на эю посольство весьма примечательна. Скилица записал, что в Константинополе посчитали его обычной разведкой, посланной русским князем «выведать дела ромеев»29. Цимисхий принял посольство и упрекнул руссов в том, что они допускали «несправедливости». Это можно истолковать и как подтверждение прежних претензий греков к руссам, не желавшим уходить из Болгарии, и как недовольство постоянными набегами русских отрядов на византийские владения осенью 970 - зимой 971 годов, о которых сообщает Лев Дьякон.

Даже если заподозрить русского летописца в преувеличении количества посольств, то и в этом случае совершенно очевидна большая дипломатическая активность сторон как до начала военных действий, так и после их прекращения.

О достоверности неоднократных русско-византийских посольских переговоров в течение 970 года говорят и отложившиеся в русских летописях сведения о форме их проведения.

Когда первое посольство явилось к Святославу с золотом и паволоками, князь сказал: «Въведете я семо», то есть «введите их сюда». Греки вошли, поклонились ему и положили перед ним дары («Придоша, и поклонишася ему, и положиша пред нимъ злато и паволоки»). Святослав приказал своим слугам: «Схороните».

Во время второго посольства с дарами Святослав «приимъ», то есть принял послов, «нача хвалити, и любити, и целовати царя»13.

Во время переговоров по поводу выработки условий мира стороны вели переговоры, передавая друг другу речи Цимисхия и ответы Святослава («И посла царь, глаголя сице...» Святослав, «глаголя»: «Род его возметь»).

В связи с первым посольством, принесшим дары, Устюжская летопись добавляет, что «приидоша греци с челобитнем»; далее, почти повторив «Повесть временных лет»: «введите их само» и «поклонишася ему», и «положиша пред ним злато и паволоки», устюжский автор пишет, что, не взглянув на дары, Святослав «не отвеща послам ничто же, и отпусти их». По поводу же второго посольства в Устюжской летописи говорится: «и отпусти с честию»31.

Все эти детали переговоров, приведенные как в «Повести временных лет», так и в Устюжской летописи, показывают, что в сознании позднейших авторов эти переговоры отложились именно как официальные дипломатические контакты, сопровождавшиеся обычным ритуалом приема иностранных посольств русским великим князем. Послов вводили и представляли князю, те предподносили ему дары; он выслушивал их, шли переговоры посредством обмена «речами», затем осуществлялся «отпуск» послов. В одном случае Святослав просто отпустил их, в другом - «с честию». Все это штрихи, рисующие действительную систему посольских переговоров, которая уже нашла более полное отражение в предшествующих русско-византийских переговорах в связи с заключением договоров 907, 911, 944 годов, приемом в Константинополе Ольги, вовремя ответных греческих посольств к Игорю и Ольге.

Мы имеем дело с неоднократными переговорами, на которых стороны обсуждали лишь условия восстановления мирных отношений между двумя государствами. А поскольку мирные отношения основывались прежде на договорах 907 и 944 годов, то летом 970 года речь шла об уплате византийцами дани, контрибуции и дальнейшем пребывании руссов в Болгарии.

Дополнительный материал о системе русско-византийских переговоров летом 970 года дают миниатюры мадридского манускрипта хроники Скилицы. На одной из миниатюр изображены переговоры между Святославом и греческим посольством в период, как мы полагаем, лета 970 года, поскольку встреча менаду Цимисхием и русским князем под Доростолом по поводу заключения русско-византийского договора 971 года отражена на другой помещенной в манускрипте миниатюре.

Святослав сидит на троне и принимает послов. Трон Святослава украшен деревянным резным орнаментом32. Автор миниатюры отразил таким образом свое восприятие Святослава как владетеля тех территорий, которые находились в руках руссов на Балканах, а также подтвердил достоверность сведений о форме посольских переговоров, проводившихся руссами и византийцами в течение 970 года. Этот изобразительный аргумент еще раз убеждает в том, что сообщения о форме дипломатических контактов между Святославом и Иоанном Цимисхием, отраженные в русских летописях, нельзя сбросить со счетов как чисто легендарные, недостоверные.