Ричард Дейвенпорт-Хайнс - В поисках забвения. Всемирная история наркотиков 1500–2000

«Выявился удивительный факт, который противоречит общепринятой теории, что если наркоман начал внутривенно вводить героин, он всю жизнь будет употреблять героин, пока не погибнет. Факты же говорят о том, что героина использовался, в основном, в возрастной группе 25-39 лет, после чего его употребление сокращалось до минимума.

Наркоманами назвались только два музыканта возрастом более 40 лет. Пятеро опрошенных старше 40 лет, ранее регулярно употреблявших героин, беспричинно отказались от наркотика в 37-39 лет. Один сорокатрехлетний джазмен сказал: «Между уколами проходило все больше и больше времени. Наверное, можно сказать, что я постепенно выполз». Теория Виника состоит в том, что музыканты становятся наркоманами в период взросления. Героин является реакцией на проблемы возмужания, но затем, когда стрессы и жизненное напряжение стабилизируются, музыканты перерастают наркотик, поскольку основные испытания зрелого возраста уже пройдены».

Выводы Виника о том, что важным фактором в решении принимать или не принимать наркотики были неуверенность в завтрашнем дне и напряженные условия работы, подтверждает более широкое наблюдение – американская чернокожая молодежь, не увлекавшаяся джазом, в этот период также «подсела» на героин. В начале 1950-х годов, в отличие от более позднего времени, разницы между марихуаной и героином почти не существовало. Оба наркотика использовались молодежью, чтобы справиться со стрессами городской жизни, полной лишений и более жестокой, чем прежнее скудное, примитивное существование в сельском мире. Руководитель оркестра Кэб Каллоуэй (1907-1994) в своем словаре сленга определял слово «hip» как «знающий, искушенный, самостоятельный; любой человек в ботинках». Последнее определение относилось к сметливым неграм из южных штатов, которые бросили работу на хлопковых плантациях, раздобыли пару ботинок и двинулись в города Севера. Например, Диззи Гиллеспи в 1935 году переехал в Филадельфию из Южной Каролины – штата, где преобладали маленькие городишки. Малколм Литтл (1925-1965) был сельским парнем из штата Омаха, который перебрался на Восточное побережье США, стал «самостоятельным», а во время пребывания в Гарлеме в 1940-х годах, торговал сигаретами с марихуаной под прозвищем «Краснокожий из Детройта». После тюремного срока за кражу он принял ислам и превратился в чернокожего мусульманского лидера, Малколма Экса. [47] Малколм Экс – негритянский лидер, выступавший за «черный сепаратизм». Позже порвал с организацией «Черные мусульмане» и создал Организацию афро-американского единства (1964). Был убит во время выступления на митинге в Гарлеме. Затем он пытался искоренить наркоманию среди черного населения, сосредоточив внимание на поставках. Его биограф писал, что Малколм отслеживал поставки снизу доверху, чем доказывал наркоманам, что этот многомиллионный бизнес контролировали белые.

Музыкант Ральф Эллисон (1914-1994) родился в Оклахоме и приехал в Нью-Йорк в 1930-х годах. В 1952 году он опубликовал свой классический роман «Человек-невидимка», в котором рассказывалось о трудностях чернокожего населения в обществе, где господствуют белые. Дед главного героя на смертном одре советовал семье, как обращаться с белыми: «Побеждайте их поддакиванием, одолевайте улыбками, соглашайтесь с ними во всем – пусть они сдохнут, пусть жрут вас, пока не подавятся». Однако поддакивание главного героя (его успехи в учебе) встречают отказ – белое общество игнорирует его. «Я один из самых безответственных людей на свете», хвалится он. «Но перед кем я должен нести ответственность, и почему я должен нести ответственность, если вы отказываетесь меня видеть?.. Ответственность подразумевает признание, а признание является формой согласия». Герой Эллисона прекращает курить марихуану не потому что это противозаконно, а потому что она мешает действовать. Этот городской изгой размышляет о том, что белый человек ради собственной безопасности должен признать потенциальную опасность черных. Многие молодые чернокожие, оторванные от Американской мечты, употребляли наркотики, чтобы досадить белым властям и чтобы справиться со стрессом взросления в городских трущобах. Это иллюстрирует статистика Лексингтонской спецбольницы, где содержались наркоманы-преступники. Из 2943 заключенных, помещенных в нее в 1947 году, 7,3 процента были неграми. В 1950 году чернокожие составляли 32,2 процента из 4534 заключенных. К 1957 году черными были уже 44,7 процента. Федеральное бюро по борьбе с наркотиками в 1958 году подсчитало, что из 42 266 наркоманов 59 процентов были негры. К 1960 году в США насчитывалось 45 тысяч героиновых наркоманов. Эти цифры не помешали Энслинджеру написать в 1961 году, что наркозависимость в Соединенных Штатах ежегодно сокращалась и продолжала сокращаться.

После 1950 года Энслинджер стал лгать еще активнее, поскольку его политика потерпела крах. В том году он признался, что его беспокоят оживившиеся поставки героина из Европы и Ближнего Востока, а также последовавший за этим рост наркомании среди уличных правонарушителей в нескольких крупных городах. Героин стал символом для таких людей, как джазовый трубач Ред Родни (1927-1994), который писал, что героин позволял им быть другими, чем весь остальной мир. Героин помогал им утверждать свою уникальность. Этот наркотик был пропуском в единственный в своем роде клуб, и за право обладания им наркоманы жертвовали всем на свете – всеми стремлениями и желаниями. Ради наркотика отдавали все. Героин погубил большинство из них.

Некий героиновый наркоман вышел из тюрьмы в 1953 году и обнаружил, что мир наркотиков к этому времени пышно разросся.

«Мелкие торговцы опять вернулись на улицы после того, как почти исчезли в конце 40-х. Среди наркоманов царили новые взаимоотношения – все казалось гораздо более открытым. Это совпало с признанием «бибопа», который сменил «свинг». Получили популярность джазовые клубы «бибоп», а когда оказалось, что многие музыканты колются сами, мир наркотиков постепенно проник и сюда… Интересно, что наркотики теперь не были ограничены одним районом, они начали появляться повсюду. Не то, что прежде, когда их можно было взять, допустим, только в Гарлеме. Колоться начинали все больше и больше людей – самых разных, и они кололись не только героином, амфетамином тоже. Когда я вернулся после второй отсидки в 1959 году, все стало еще очевиднее. В это дело втягивалось молодое поколение – на сцену выходило множество новых наркоманов».

Феномен употребления нескольких наркотиков в 1950-х годах новым и разношерстным поколением пользователей проявился в один и тот же период в нескольких европейских городах, включая Лондон. Это было самое очевидное достижение Федерального бюро по борьбе с наркотиками.