Ричард Дейвенпорт-Хайнс - В поисках забвения. Всемирная история наркотиков 1500–2000

Британские политики, как и их американские коллеги, вели воображаемую войну, призванную возвеличить главных ее героев и поднять их популярность. Война с наркотиками стала предлогом для раздувания шовинизма и язвительных замечаний в адрес других стран. В октябре 1986 года член консервативной партии Эндрю Пирс (род. 1937) на пресс-конференции сказал, что Амстердам – это помойная яма Европы и что оттуда отрава распространяется вокруг, сравнив этот город с дурно пахнущим человеком в саду. Пирс был членом Европейской комиссии по проблемам наркотиков. Когда депутат Европейского парламента, член лейбористкой партии выступил в поддержку более тщательного изучения законодательства, направленного против некоторых наркотиков, Пирс негодующе осведомился: «Это политика лейбористской партии? Неужели Киннок [56] Киннок, Нил Гордон (род. 1942), председатель лейбористской партии Англии. собирается объявить, что лейбористская партия становится сторонницей наркотиков?»

Именно в такой атмосфере горячности в 1986 году был принят Закон о нарушениях в области поставок наркотиков. Представляя законопроект, министр внутренних дел, Дуглас Херд, заявил, что не существует более важного направления в общественной политике, чем борьба с наркотиками, и несмотря на это утверждал, что у парламента есть время лишь на краткие дебаты. В результате этого драконовские меры законопроекта почти не обсуждались и не критиковались. По Закону о нарушениях в области поставок наркотиков суды получали право конфисковать деньги и собственность, накопившиеся в течение пяти лет до осуждения. Уведомления о конфискации могли получать также люди, не совершившие преступлений, но получившие собственность от осужденных преступников. Закон освобождал от гражданской и уголовной ответственности тех, кто давал сведения о прибылях наркодельцов. Согласно ему, граждане, осведомленные о расследовании преступления и сообщившие об этом подозреваемому, считались уголовными преступниками. Полиция получила возможность приобретать информацию от лиц, не подозреваемых в преступлении. Более того, Закон о полиции и получении доказательств наделял правоохранительные органы правом задерживать подозреваемых в незаконном обороте наркотиков на тридцать шесть часов без права на адвоката и не уведомляя об аресте родственников задержанного. Этот закон также уполномочивал полицию обыскивать помещения, чьи обитатели НЕ подозревались в преступлении. Многие годы либеральные американцы идеализировали британскую систему борьбы с наркоманией как сугубо медицинской, а не правопреступной проблемы. Подобные взгляды всегда были преувеличением: со времен первого закона об опасных наркотических средствах 1920-х годов проблему наркомании контролировало Министерство внутренних дел, а не Министерство здравоохранения. Увлечение марихуаной в 1950-х и 1960-х годах привело к усилившейся активности полиции и увеличению сроков тюремного заключения. После законов 1986 года более чем когда-либо британская анти-наркотическая политика зависела от системы уголовного судопроизводства.

Для консервативных правительств периода 1979-1997 годов признать связь наркомании и социальных лишений было равнозначно анафеме. К 1950 годам такая связь получила многочисленные документальные подтверждения в США и наблюдалась (хотя редко замечалась) в Шотландии к концу 1960-х годов. Дальнейшие исследования в Британии в начале 1960-х годов подтвердили рост употребления героина среди безработной молодежи, живущей в нищенских городских районах. После героиновой эпидемии в Лондоне в середине и конце 1970 годов в середине 1980-х прошла волна роста наркомании. Несколько исследований – особенно в районе Мерсисайд в Виррале – показали, что резкий рост квартирных взломов и краж был напрямую связан с повышением уровня злоупотребления героином в этих районах. Правительство не придавало большого значения исследованию этих проблем или игнорировало их вообще. Это происходило в период, когда доклад архиепископа Кентерберийского по преступности и социальным проблемам в городских районах – «Вера в городе (1985) – был с ожесточением отвергнут консервативными политиками и прессой и назван «марксистским». Премьер-министр опровергла возможность того, что высокий уровень безработицы может иметь негативные последствия для общества. В интервью журналу «Woman's Own» в 1987 году она сказала, что не существует такого понятия как общество – есть отдельные мужчины и женщины, и есть семьи. К 1990 году доказательства ее заблуждений были неопровержимыми, но только в кабинете Мейджора далекий от независимости правительственный Консультативный совет по злоупотреблению наркотиками занялся влиянием среды на рост наркомании. После избрания в 1997 году лейбористского правительства «новых левых» Консультативный совет смог недвусмысленно доложить, что «сегодня в Британии социальные лишения с достаточной долей вероятности вносят существенный вклад в причины, распространение и нереальность искоренения употребления губительных видов наркотиков». Сомнительно, чтобы такое заключение было возможно при кабинете Мейджора. Однако правительство Блэра в 1998 году опубликовало десятилетнюю стратегию борьбы с наркотиками, преступностью и социальными лишениями, которые рассматриваются как равнозначные и взаимосвязанные вопросы. Эта запоздалая смена ориентиров представляет собой положительное явление. Однако правительство Блэра не продемонстрировало никакого интереса к изменению Закона о злоупотреблениях наркотиками 1971 года, который не учитывал влияние среды на незаконное употребление наркотиков.

«Новые правые» администрации Рейгана и Тэтчер, вели безжалостную войну против моральной вседозволенности, которую привыкли связывать с 1960-ми и 1970-ми годами, в то время как новые тенденции в частной жизни граждан стали зарождаться еще в 1950-х годах. Господствующая политическая идеология в Соединенных Штатах привела к преступному нежеланию администрации вмешаться в ситуацию, когда в 1981 году появились первые случаи заболевания вирусом иммунодефицита. Вместо этого СПИД был заклеймен как болезнь гомосексуалистов. Хотя реакция прессы и рядовых членов правящей консервативной партии была такой же негодующей, подход британского правительства, начиная с 1985 года, был более гуманным и реалистичным. Политики избирали линию поведения, руководствуясь советами профессиональной элиты – СПИД рассматривали с медицинской точки зрения, за него отвечали врачи, а оскорбления популистского невежества удалось избежать. Были задействованы гомосексуалисты, работавшие в добровольных организациях, хотя среди них было гораздо меньше наркоманов. Преобладание вируса иммунодефицита у наркоманов было ключевым моментов в британской стратегии представления болезни как угрозы всему населению, а не побочного эффекта гомосексуальности. Такая стратегия была принята отчасти для того, чтобы снизить вероятность нетерпимости и насилий в отношении гомосексуальности, но она вызвала достаточно сильные трения при разработке.