Ричард Дейвенпорт-Хайнс - В поисках забвения. Всемирная история наркотиков 1500–2000

В условиях культурной паники общество еще более тревожили малопонятные причины наркомании и неэффективные способы ее лечения. В то время как у людей рос страх перед деградацией, пошлостью, пассивностью и покорностью, тревога по поводу безнравственности и развращенности проявилась на особом отношении к сифилису. Использование морфина при лечении третичного сифилиса укрепило мнение, что этот наркотик тесно связан с вырождением. Альфонс Доде (1840-1897), французский писатель, страдавший третичным сифилисом, писал, что боли в конечностях невыносимы – как будто их давит паровоз. К 1891 году Доде вводил себе морфин каждый час. Сифилис уничтожил еще одного французского писателя, Ги де Мопассана (1850-1893), у которого развилась шизофрения. Когда в 1892 году его положили в клинику, он вообразил, что против него существовал заговор: «врачи поджидают его в коридоре, чтобы сделать инъекции морфина, капли которого оставляют дыры в мозге». Беспокойство и отвращение, которые вызывала пассивность личности, в 90-х годах начали связывать с наркотиками и гомосексуальностью. Нордо ненавидел Оскара Уайльда (1845-1900), автора «Портрета Дориана Грея» (1891) – великого произведения, отражающего атмосферу декаданса конца XIX столетия. Тем не менее, они оба признали, что тяга к разрушительным и вызывающим зависимость наркотикам представляет собой один из симптомов деградации конца XIX века.

Цикличность стремления к наркотику и его использования сама по себе казалась достаточно упадочной. Герой Уайльда, Дориан Грей, олицетворял антибуржуазные настроения, и не только потому, что владел огромными домами в Ноттингемшире и Гросвенор-Сквер. «Его поражала ограниченность тех, кто представляет себе наше „я“ как нечто простое, неизменное, надежное и однородное в своей сущности. Дориан видел в человеке существо с мириадами жизней и мириадами ощущений, существо сложное и многообразное, в котором заложено непостижимое наследие мыслей и страстей» . [20] О. Уайльд. «Портрет Дориана Грея». Пер. М. Абкина. Такие чувства в высшей степени антибуржуазны, они характеризуют тип наркомана, чья жизнь кажется окружающим беспорядочной и хаотичной. Разумеется, посещение Дорианом Греем китайской курильни опиума, служит доказательством его вырождения. «Судорожно скрюченные руки и ноги, разинутые рты, остановившиеся тусклые зрачки – эта картина словно завораживала его. Ему были знакомы муки того странного рая, в котором пребывали эти люди, как и тот мрачный ад, что открывал им тайны новых радостей».

Сетования по поводу вырождения общества почти никого не впечатляли. В «Двадцати одном дне неврастении» Октав Мирбо писал, что ему нравятся оригинальные, экстравагантные и непредсказуемые люди, которых представители физиологического течения называли вырожденцами. Их оригинальность была «оазисом в этой унылой и монотонной пустыне буржуазной жизни». Сэр Клиффорд Оллбатт также не поддался панике по поводу деградации. В 1895 году он отмечал, что «шумный протест современных невротиков в последнее время воспринимается слишком серьезно». Он разделял мнение о том, что нервные заболевания распространяются слишком быстро. Однако Оллбатт относил их на счет «слабости нервной системы, истерии, неврастении, раздражения, меланхолии, беспокойства, вызванного напряженной жизнью, скоростью поездов, страстностью телеграмм, деловой конкуренцией, жаждой богатства, низкой страстью к грубым и сиюминутным удовольствиям, разложением тех, кто отвечает за этические нормы, переданные нам более достойными и стойкими поколениями». Оллбатт, однако, называл разговоры о вырождении «диким абсурдом». Он писал, что в 90-х годах вина европейцев заключается не в обостренном восприятии внешней среды, а неразвитости нервной системы, ее бесчувственности и грубости.

Примерно в 1886 году для борьбы с бессонницей – проклятьем многих поколений – было разработано белое порошкообразное вещество под названием «Сульфонал» (диэтил-сульфо-диметил-метан). Оно появилось на рынке в виде снотворной микстуры. Поначалу сульфонал встретили с энтузиазмом. В 1889 году «Пэлл-Мэлл Газет» сообщала, что сульфонал – это снотворное, не обладающее бесчисленными опасностями наркотических средств, таких как опиаты и хлорал. Однако к 1890 году Уильям Генри Гилберт (1860-1906), английский врач, работавший в курортном городке Баден-Баден, заметил у пациентов неблагоприятные последствия.

«В течение одного сезона у меня было три случая увлечения сульфоналом. Ко мне на лечение поступили три женщины среднего возраста, имеющие хорошее положение в обществе, которым лечащие врачи посоветовали при бессоннице принимать по два грамма препарата. Это продолжалось от трех до пяти месяцев и превратилось в настоящую манию – настолько сильную, что отсутствие сульфонала вызывало симптомы, схожие с теми, которые возникают при отказе от морфина. Пациентки обратились за помощью после того, как стали испытывать сильное головокружение, заторможенность в мыслях и памяти, нетвердую походку, словно под влиянием алкоголя, неспособность писать по одной линии (неустойчивые буквы и поднимающаяся вверх строка), потерю аппетита и общую слабость. Цвет лица у этих в прошлом здоровых женщин стал желтоватым, глаза – тусклыми, невыразительными».

Доктор Казарелли из Пизы обратил внимание на благоприятное воздействие сульфонала при диабете. Примерно в то же время доктор Бреслауэр, директор психиатрической клиники, находившейся недалеко от Вены, сообщил о смерти пяти пациенток (из семидесяти трех), которым он назначил сульфонал. Этот случай быстро стал достоянием общественного сознания. В детективе англо-русского еврея Зангвила (1864-1926) «Тайна глубокого поклона», опубликованного в 1897 году, убийца признается министру внутренних дел, что дал жертве немного сульфонала. В 1897 году Оллбатт писал, что действие таких снотворных препаратов основано на подавлении воли и разума, а также на ослаблении контроля над эмоциями. Часто такие препараты служили средством самоубийства. Один из знакомых Оллбатта был совершенно здоровым человеком, но имел зависимость от сульфонала, который использовал для борьбы с бессонницей. Однажды он испытал галлюцинацию, увидев на улице маленьких красных бабочек, которые сидели на тротуаре или летали в воздухе, потревоженные шагами прохожих. В 90-х годах граф Росбери (1847-1929) стал принимать сульфонал, чтобы справиться с нагрузкой, которую требовала от него должность премьер-министра. Один из его друзей отмечал в 1895 году, что если Росбери принимает лекарство, то спит хорошо и гораздо меньше подавлен. Лорд Джордж Гамильтон писал, что «на днях Росбери произнес в Палате лордов любопытную речь. Те, кто находятся рядом с ним, сообщили, что перед публичным выступлением он принимает какое-то лекарство, которое на некоторое время делает его блестящим оратором, но оставляет чрезвычайно вялым и безвольным на весь день. Он очень растолстел и напоминает толстяка из «Записок Пиквийского клуба».