П. Люкимсон - Царь Соломон

Фольклор живописует эти великие минуты, внося в них элементы драмы и последующего чуда.

«Когда стали вносить Ковчег Завета в Храм, – повествует мидраш, – выяснилось, что ширина его дверей с точностью до миллиметра равна ширине Ковчега, и потому он не проходил внутрь. И охватили Соломона стыд и боль за эту ошибку при строительстве, и взмолился он к Богу: “Господи! Дай внести Ковчег в Дом Твой ради отца моего Давида!”

И сразу после этих слов косяки дверей расступились и пропустили Ковчег внутрь Храма и тут же снова встали на свое место.

Но когда Ковчег принесли к Святая Святых, то сомкнулись его двери и никакой силой не получалось открыть их. Произнес Соломон подряд двадцать четыре молитвы ко Всевышнему с просьбой открыть двери, но все они остались безответными. И тогда воспел Соломон псалом отца своего, Давида: “Поднимите, врата, ваши головы и вознеситесь, двери вечности, – и войдет Славный Царь!”

В тот момент попытались двери соскочить с петель и отсечь Соломону голову, ибо подумали, что Соломон назвал “Славным Царем” самого себя.

“Кто этот Славный Царь?” – вопросили двери.

“Господь сильный и могучий, Господь могущественный на поле битвы!” – ответил Соломон.

“Поднимите, врата, ваши головы и вознеситесь, двери вечности, – и войдет Славный Царь!” – повторил Соломон.

“Кто этот Славный Царь?” – снова вопросили двери.

“Бог Воинств – Он Славный Царь вовеки!” – ответил Соломон, но двери Святая Святых по-прежнему оставались закрытыми.

“Вспомним, Господи, раба Своего Давида и в заслуги его сделай это!” – вскричал тогда Соломон, и распахнулись двери Святая Святых и пропустили Ковчег с несущими его коэнами внутрь». [111] Собрание сказаний к книгам Невиим и Кетувим: В 4 т. / Сост. и ред. И. я. Клепгольц. Бней-Брак, 1990. Т. 2. С. 48-49.

Согласно Раши, в тот момент, когда распахнулись двери давира, Бог окончательно простил Давида за его грех с Вирсавией, и это ясно понял весь народ, находившийся в Храме – в том числе и те, кто втайне продолжал ненавидеть и покойного царя, и его сына, царя Соломона.

«И принесли священники ковчег завета Господня на место его, в давир Храма – во Святое Святых, под крылья херувимов. И херувимы распростирали крылья над местом ковчега, и покрывали херувимы ковчег и шесты его сверху И выдвинулись шесты так, что головки шестов ковчега видны были пред давиром, но не выказывались наружу; и они там до сего дня. Не было в ковчеге ничего, кроме двух скрижалей, которые положил Моисей на Хориве, когда Господь заключил завет с сынами Израилевыми, по исходе их из Египта. Когда священники вышли из святилища, ибо все священники, находившиеся там, освятились без различия отделов; и левиты певцы, – все они, то есть Асаф, Еман и Идифун и сыновья их, и братья их, одетые в виссон, с кимвалами и с псалтырями, и цитрами, стояли на восточной стороне жертвенника, и с ними сто двадцать священников, трубивших трубами, и были, как один, трубящие и поющие, издавая один голос к восхвалению и славословию Господа; и когда загремел звук труб и кимвалов, и музыкальных орудий, и восхваляли Господа, ибо Он благ, ибо вовек милость Его; тогда дом, дом Господень наполнило облако, и не могли священники стоять на служении по причине облака, ибо слава Господня наполнила дом Божий…» (2 Пар. 5:7-14).

Согласитесь, что из этого текста встает необычайно зримая и яркая картина.

Итак, священники-коэны в своих белых одеяниях под распеваемый на два голоса 24-й псалом (первые голоса вопрошают «Кто этот Славный Царь?», а вторые отвечают «Бог Воинств – Он Славный Царь вовеки!») вносят Ковчег Завета в Святая святых. И в тот самый момент, когда Ковчег устанавливают между двумя распростертыми крыльями херувимов, всех присутствующих в Храме, и прежде всего коэнов, охватывает состояние религиозного экстаза.

Тем временем на восточной стороне Храма выстраивается хор левитов, а также музыканты с ударными (цимбалы; в синодальном переводе «кимвалы») и струнными (арфы и кинноры; в синодальном переводе – «псалтыри и цитры») инструментами. Их дополняют духовые – 120 коэнов с серебряными трубами. И когда музыканты начинают выводить мелодию, левиты начинают опять-таки на два голоса петь 136-й псалом [112] В синодальном переводе – 137-й псалом. . Причем хор и оркестр звучат необычайно слаженно («…и были, как один, трубящие и поющие, издавая один голос»), что, повторим, вероятнее всего было достигнуто за счет долгих репетиций, предшествовавших празднику.

Сам 136-й псалом, по мнению комментаторов, является одним из величайших творений поэтического гения Давида и несет в себе огромный мистический смысл – 26 его стихов соответствуют гиматрии [113] Гиматрия – числовое значение слова, полученное из сложения числовых значений букв ивритского алфавита (алеф – 1, бэт – 2. гимел – 3, далет – 4 и т. д.). четырехбуквенного имени Бога. Подлинную художественную мощь этого гимна можно понять только в оригинале, но и перевод позволяет это в какой-то мере ощутить:

Благодарите Господа, ибо Он добр -

Ибо вечна милость Его.

Благодарите Властелина высших сил -

Ибо вечна милость Его.

Благодарите Повелителя ангелов -

Ибо вечна милость Его.

Который один лишь творит великие чудеса -

Ибо вечна милость Его.

Который мудростью Своей создал Небеса -

Ибо вечна милость Его…

(136[137]:1-4)

Религиозный экстаз священников и остальных участников этой грандиозной мистерии нарастает, и в эти минуты огромное облако начинает клубиться вокруг Святая святых и наполнять Храм.

Конечно, объяснять это можно по-разному. Для всех присутствующих тогда в Храме было совершенно ясно, что это облако – зримое проявление Славы Господней, того, что Он, «Славный Царь», присутствует в Храме. Более того – все собравшиеся явственно ощутили это Присутствие, некую особую эманацию Всевышнего.

Именно так это воспринимает каждый верующий в Бога человек и сегодня.

У рационалистов, разумеется, есть свое объяснение этой сцены. По их версии, в минуты звучания псалма коэны воскурили на золотом жертвеннике благовония, и то, что увидели все собравшиеся, было именно облаком от воскурения. Пьянящий запах благовоний, дым, музыка, общая атмосфера – все это, безусловно, не могло не привести если не всех, то подавляющее большинство участников Праздника обновления Храма в экстатическое состояние.

Какое-то мгновение после того, как облако заполнило часть Храма, в нем установилась тишина. Но вот в этой тишине зазвучал голос Соломона, начавшего свою страстную молитву Господу.

Сам текст этой долгой молитвы, приводимой как Третьей книгой Царств, так и Второй книгой Паралипоменон, свидетельствует в пользу ее аутентичности того, что это и в самом деле та самая молитва, которую произнес Соломон в день, когда впервые распахнулись двери Храма. Во всяком случае, никакого смысла придумывать подобный текст у авторов этих книг не было – они явно переписали его (возможно, внеся какие-то поправки) с некоего имевшегося у них манускрипта.