Ганс Дельбрюк - История военного искусства

К тому же, по закону ими не только нельзя было пользоваться за пределами королевства, но, по возможности, даже и за пределами собственного графства. Прошло около полутораста лет, в течение которых Англия хотя и вела порой войны, но не могла похвалиться какими-либо боевыми достижениями. Правда, как и во Франции и Германии, и в английском дворянстве продолжали жить воинственные традиции отцов, но теперь уже нельзя было вести победоносных войн при помощи рыцарского ополчения, а если вербовали наемных солдат, то у них недоставало той традиции, которая придавала ценность немецким ландскнехтам. Будучи сильнейшей из всех протестантских стран, Англия не могла играть значительной роли за недостатком военной организации в европейской политике ни в течение гугенотских войн, ни в борьбе за независимость Нидерландов, ни в Тридцатилетней войне, в которой, наконец, руководящую роль взяла на себя Швеция, несмотря на незначительность своих материальных сил.

Тот же недостаток военной организации, естественно, являлся господствующим фактором и в гражданскую войну. Как сторонники Карла I, собравшиеся вокруг него, так и ополчение парламента были недостаточно сплочены, несмотря на свое партийное усердие добиться крупных решительных успехов. С обеих сторон под оружием было от 60 до 70 тысяч человек, но, безусловно, большая часть войск была использована в качестве гарнизонов в городах и укрепленных замках, так что в решительных боях в открытом поле принимало участие не более 10 или 20 тысяч человек. С обеих сторон были офицеры и солдаты, ранее служившие в нидерландских или шведских войсках и принимавшие участие в сражениях Тридцатилетней войны. Формы, выработанные там, были теперь перенесены в Англию, но прошло несколько лет, прежде чем с ними сжились массы, так что сама война, как это имело место я в другие эпохи всемирной истории (например, во время гуситских и позднее французских революционных войн), породила подлинную армию.

Эта эволюция армии, замена рыхлых ополчений гражданской милиции и добровольцев квалифицированной армией - по преимуществу дело рук Кромвеля, а всемирно-исторической личностью делает его то, что он сумел эту созданную им армию использовать тактически и вести стратегически. В качестве члена парламента он внес предложение, чтобы высшее командование милицией было передано из рук короля в руки парламента; когда из-за этого предложения возгорелась гражданская война, он, будучи 43 лет, допустил назначить себя ротмистром и сформировал в своем графстве эскадрон. Раньше он не был солдатом. Когда парламентское войско в первом более крупном столкновении при Эджгиле (23 октября 1642 г.) потерпело неудачу, он во время отступления сказал Гемпдену: "Ваши войска состоят большею частью из старых одряхлевших лакеев, кабатчиков и тому подобного сброда. Войска же противника - это сыновья дворян и знатные молодые люди. Неужели вы воображаете, что мужество таких низких малых, как ваши солдаты, когда-нибудь может потягаться с мужеством людей, у которых в сердце есть честь, отвага и решимость? Вы должны постараться набрать людей, преисполненных единым духом и, не примите за обиду то, что я вам скажу, - духом столь же высоким, как и дух дворянина". "Людей чести должны победить люди религии, а где таковые имеются, я знаю", - добавил он. В другой раз он сказал: "Во главе стоят не те люди: голоса адвокатов больше значат в войне, чем голоса военных".

В этом духе сформировал он сперва свой эскадрон, а за ним и полк, и в 1645 г., следовательно, на четвертый год войны, было решено создать по этому образцу новую полевую армию. До тех пор, собственно, настоящей, целостной парламентской армии не существовало, а было несколько войсковых групп, содержавшихся отдельными графствами или несколькими объединившимися графствами. Наиболее сильное из этих объединений, состоявшее из нескольких восточных графств, уже примкнуло к Кромвелю и его графству и составило теперь ядро для "новой модели".

Парламент обещал этой новой армии регулярную выплату жалования уже не от графства, а из государственной казны. Хотя численность этого войска не превосходила какие-нибудь 20 000 человек, однако наличного состава не хватало и для этих формирований, и общинным управлениям было предложено доставить необходимые пополнения путем набора.

До этого времени войска с той и с другой стороны были приблизительно одинакового достоинства: в обоих лагерях были офицеры, раньше служившие у нидерландцев и у Густава Адольфа; и с той и с другой стороны офицерский корпус состоял из дворян. То, что в парламентской армии со временем и некоторые рядовые солдаты были произведены за отличие в офицеры, в общем, не составляло существенной разницы. Из 37 полковников и генералов и в новой армии 9 - были лорды, 21 - провинциальные дворяне и только 7 - буржуазного происхождения; лишь в позднейшие годы на места дворян, взявшихся за оружие из-за политических и религиозных убеждений, выдвинулись профессиональные военные. Поэтому разницу между обеими армиями не следует искать в противопоставлении аристократического и демократического начала. Названия "кавалеров" и "круглоголовых", толкуемые будто последние с пренебрежением отвергли локоны, красу тогдашней знати, вводят в заблуждение. Портреты предводителей и офицеров "круглоголовых", Кромвеля, например, и других, изображают их всех украшенными локонами. Только в начале гражданской войны пуритане выступали в поход с остриженными волосами, словно они выступали в поход, как пишет один современник, лишь до той поры, пока у них снова не отрастут волосы.

В первые годы во главе революционных войск стояли выдающиеся члены парламента - графы Эссекс и Манчестер. Создавая новую армию, создали и новое верховное командование. Парламентские генералы вели войну все время в предвидении, что в конце концов все-таки придут к соглашению с королем. Граф Манчестер говорил: "Хотя бы мы девяносто девять раз победили короля, все же он - король, и его потомки тоже будут королями; но стоит королю нас победить хотя бы один только раз, и мы будем повешаны, а наши потомки обратятся в рабов". Теперь был издан закон "Акт самоотречения", согласно которому члены парламента больше не должны были занимать начальственных постов в армии. Ведение войны должно было, так сказать, быть отделено от политики. Парламент назначал верховного главнокомандующего, и на этот пост был избран генерал Томас Ферфакс. Последнему было предоставлено право со своей стороны назначать всех офицеров, полковников и капитанов, но еще с согласия парламента. Если бы Кромвель был заурядным человеком, это мероприятие окончательно закрыло бы ему все перспективы на будущее. Ибо, как член парламента, он был бы вынужден сложить с себя свою должность в армии, в которой тем временем он дошел до звания генерал-лейтенанта. Но результат получился обратный. Авторитет Кромвеля среди войск был так велик, что к нему не, решились применить "Акт самоотречения", Ферфакс же был просто лишь солдат, натура аполитичная. То обстоятельство, что Кромвель оставался одновременно и в парламенте и в армии, дало ему такое влияние на Ферфакса, который на 12 лет был моложе его, что последний передал ему в руки фактическое руководство, хотя Кромвель и занимал лишь второе место.