Ганс Дельбрюк - История военного искусства

В 1780 г. король повелел, чтобы лица, осужденные за подпольную литературу и за подстрекательство подданных к мятежу, присуждались по отбытии наложенного на них наказания к службе в войсках.

При таком составе рекрутов немудрено, что число дезертиров было огромно. Мы почти не встречаем ни одного писания короля, касающегося военного дела, в котором он не касался бы вопроса о мерах против дезертирства. В мирное время последнее было облегчено тем, что в Пруссии, "этой стране границ", по выражению Вольтера, немного было городов, которые находились бы от границы на расстоянии более чем двух дней пути. Солдаты должны были караулить друг друга, а также крестьяне были обязаны под страхом тяжких наказаний преграждать дорогу дезертирам, ловить их и доставлять по назначению.

В инструкции короля Фридриха от 11 мая 1763 г. предписывается также офицерам изучать местность - можно подумать, с боевыми целями; но если сравнить это предположение с действительным содержанием инструкции, то сразу обнаруживается все различие не только в способе подготовки, но и в самом духе армий XVIII и XIX столетий.

Инструкция эта гласит:

"Поколику Его Королевское Величество изволили также усмотреть, что большинство офицеров в их гарнизонах предаются толикой лености и даже не ознакомились с окружающей их гарнизон местностью, что, однако, знать каждому офицеру весьма полезно на случай его пошлют в розыск за дезертиром, Его Королевское Величество повелеть соизволили командирам полков разрешать отпуска офицерам, примерно на один день, дабы они ознакомились с пересеченной местностью и точно изучали все теснины и узкие, пролегающие в выемках дороги и т.п., что должно иметь место во всех гарнизонах всякий раз, как полки меняют свои квартиры".

На войне, во время переходов и на лагерных стоянках всегда должно было помнить о мерах предотвращения дезертирства, ночные переходы воспрещались; биваки не должны были располагаться вблизи леса; во время переходов по лесам гусары должны конвоировать пехоту. Французский посол Валори, сопровождавший Фридриха во время похода 1745 г., доносил, что из опасения дезертирства не решались высылать патрули на удаление свыше двух-трех сотен шагов48. Это опасение оказывало влияние даже на стратегические движения; в 1735 г. Фридрих-Вильгельм I отказался, по совету Леопольда фон Дессау, вести свои войска через весьма закрытый район близ реки Мозель потому, что она представляла удобные случаи для дезертирства49.

Можно ли вообще давать и выигрывать сражения с набранными таким путем и так настроенными солдатами? Уже в Тридцатилетнюю войну военнопленные неоднократно примешивались к войскам. Этим наемникам было безразлично, за кого они дерутся; война была их профессией, их ремеслом, и они без какого-либо внутреннего сопротивления переходили с одной службы на другую. С насильно забранными солдатами XVIII века дело отчасти обстояло так же; значительное и все возрастающее вместе с размером армий, число их вступало в ряды войск с таким глубоким внутренним отвращением, что в формах старых наемных банд они не могли бы явиться пригодным для армии материалом. Создание боеспособных воинских частей из насильственно завербованных людей стало возможным и может быть понято, лишь имея в виду эволюцию прежних банд наемников в формы постоянной армии с ее дисциплиной.

Строптивость ландскнехтов никогда не могла быть окончательно сломлена, ибо всегда наступал момент, когда армию распускали и права начальников аннулировались. Подчинение являлось лишь временным самоограничением, а не жизненной привычкой. Но когда полки приобрели устойчивый, постоянный характер, дисциплина получила совершенно новую основу. Уже в Тридцатилетнюю войну, при всей распущенности наемных банд в отношении внешнего мира - окружающего населения, все же внутри них наблюдалось сильно развитое господство начальственной иерархии и действительная дисциплина, порожденные неумолимыми законами самой войны, и эта дисциплина не только продолжала сохраняться в мирное время, но становилась все более и более суровой. Мы уже видели, как Мориц Оранский снова, если можно так выразиться, открыл и разработал до степени подлинной техники искусство обучения солдат; а шведы переняли у него это искусство. Эта техника все более и более совершенствовалась и использовалась в целях окончательного утверждения авторитета офицеров и подчинения солдат воле начальства. Хождение в ногу, ружейные приемы, церемониальный марш, точность караульной службы, стрельба залпами, правила отдавания чести - все это являлось средством приучить волю солдата подчиняться воле начальника. Однако обучение воинской части требует большого труда и сильных средств. Сначала, как то уже отмечал в 1607 г. Дилих, надо было дать одиночное обучение каждому солдату, а затем уже обучать всю часть: взвод, роту, батальон и более крупные объединения. Первый строевой устав (Exercierreglement) в Германии составил ландграф Мориц Гессенский. Уже Валльгаузен ("Военное искусство в пехоте", стр. 70) наставляет: "...когда человеку сказано и раз и два как он должен становиться, а он все-таки этого не делает, то тут поможет добрая лупка; ибо кто не хочет усвоить себе этого без побоев, пусть усваивает через побои". Видимо, и тогда дело велось довольно сурово, ибо уже и Иоганн Нассауский находит необходимым отметить, как дурное обыкновение, когда во время учения наказывают по усмотрению либо палкой, либо хлыстом: наказывать следует только командной тростью или "скипетром" (scepter); при этом, можно ожидать, будет меньше злоупотреблений50.

Фридрих-Вильгельм I предписывает в своем регламенте 1726 г.: "Новобранец раньше двух недель не должен нести ни караульной службы, ни какой-либо другой; за это время его надо обучать, дабы он мог служить; и чтобы новобранец с самого начала не впал в уныние и страх, но приобрел любовь и охоту к службе, его следует учить добрым, ласковым словом, без брани и ругани; не следует также сразу налегать на новобранца с учением, а тем более - бить его или подвергать какому-либо дурному обращению, в особенности если он непонятлив или иностранец". Фридрих Великий однажды категорически писал51: "...во время учения никого нельзя ни бить, ни толкать, ни ругать... солдат обучается терпением и методичностью, но не побоями". Но дальше он продолжает: "...когда же солдат пускается в резонерство или не хочет делать что ему велят, или лукавит, тогда ему следует всыпать фухтелей, но в меру". Но в действительности, как явствует по всем данным, во время учения били жестоко. Однако нет более ошибочного представления, чем утверждение, будто такая муштра была лишь бесполезной забавой. Капитан, который довел свою роту до того, что она была готова в каждый миг реагировать на его приказания движениями каждого своего члена, мог рассчитывать и на то, что по его команде она пойдет и в неприятельский огонь; при этом на точности движений рот построены были те тактические эволюции, которые давали победу полкам Фридриха.