Ганс Дельбрюк - История военного искусства

Естественно, что сначала республиканские армии попытались действовать в старых, традиционных формах. Но удовлетворить их требованиям они не могли. Для наступления линиями и пальбы залпами им недоставало дисциплины и муштры. Не имея возможности сохранять порядок и маневрировать при построении солдат в тонких линиях, их сомкнули в глубокие колонны, и придали этим колоннам огневую силу, рассыпав впереди и по бокам отборных солдат, или целые части в качестве стрелков (SchLtzen), или застрельщиков (Tirailleirs).

Этот прием ведения боя не представлял что-нибудь совершенно новое. Не только кроаты и пандуры в эпоху фридриховых войн с большим успехом применяли стрелковый бой, но и пруссаки с той же целью сформировали вольные батальоны. Французы, со своей стороны, уже во время войны за Австрийское наследство придали своим линейным пехотным полкам отдельные роты легкой пехоты. Но все эти формирования были предназначены не столько для поддержки линейной пехоты в бою, сколько для выполнения второстепенных военных заданий - разведки, патрулирования, фуражировки, для чего линейная пехота была мало приспособлена. Опыт войны за независимость Соединенных Штатов, где народное ополчение справилось с регулярными наемными войсками, состоявшими на английском жаловании, несколько продвинул это дело вперед. Сформированы были особые батальоны легкой пехоты - фузильеры (наряду с мушкетерами), и каждой роте придали известное число стрелков, вооруженных нарезными ружьями. Нарезное ружье, винтовка, изобретенная еще в XV столетии, обладает преимуществом мягкости выстрела; гладкоствольное же - быстроты заряжения; разница между ними приблизительно аналогичная той, какая существовала между луком и арбалетом. Однако многие теоретики отдавали предпочтение преимуществу быстрого заряжания; ибо, говорили они, в пылу сражения не приходится целиться с большой точностью, а в массе несколько выпущенных из ружей лишь примерно нацеленных выстрелов имеют большую действенность, чем одиночные выстрелы из винтовок, хотя бы и с порядочным прицелом.

За застрельщиками французских революционных армий следовали, как резерв для конечного, решительного удара, колонны. Как стрелковый бой, так и тактика колонн революционных войн имела свои прецеденты, но в то время как первый возник из практики, вторую породила теория. Развитие тактики пехоты привело к тому, что, в целях усиления действия огня, построение делалось все более тонким. Однако тонкая линия должна была не ограничиваться одной стрельбой, но и наносить удар. При затруднительности стрельбы на ходу пруссаки одно время хотели при атаке наносить удар без выстрела. От этого, впрочем, скоро отказались, но появились теоретики, и в частности француз Фолар, которые указывали на то, что удар более глубокой колонны окажет совсем иное действие, чем удар тонкой линии. Колонна безусловно должна прорвать тонкую линию и разорвать ее на части. Поговаривали даже о том, чтобы заменить ружье со штыком пикой. Граф Липпе, учитель Шарнхорста, на службе которого последний находился, был поборником этой идеи, и молодой Шарнхорст с ним соглашался (1784 г.)16. Передают также об одних французских маневрах, состоявшихся в 1778 г. под руководством герцога Брольи, одного из талантливейших французских генералов того времени, на которых соединение подготовительного огневого боя с заключительной атакой колоннами предуказало новый боевой прием17; даже в Семилетнюю войну, в сражении при Бергене, Брольи вводил в бой свою пехоту таким образом. В течение всего промежутка времени, отделяющего Семилетнюю войну от войн революционных, преимущества линии и колонны служили темой теоретических дебатов, и хотя в общем за сторонниками линии остался перевес, тем не менее французский строевой устав 1791 г., следовательно, изданный уже во время революции, но еще не затронутый ее духом, наряду с линейным построением предусматривал несколько построений колоннами, между прочим, батальонную колонну из середины. Сам устав не выводит их этого никаких дальнейших заключений; он всецело выдержан в духе линейной тактики. Представляется, что колонны включены чисто внешним образом, но не введены органически в систему пехотного боя18. Но теперь практика революционных войн отвергла то, что ей не подходило - длинные выровненные линии - и воспользовалась построением колоннами, которое даже без чрезмерной мучительной точности в построении все же было пригодно, сочетав его, правда, с уже заранее известным, но получившим теперь сильное развитие стрелковым боем. Колонны не только обладали преимуществом более сильного удара, но и могли с гораздо большей легкостью передвигаться по неровной местности, чем линии, и легко находили прикрытие, укрывавшее их от взоров и орудийного огня противника.

Новый метод ведения боя можно было бы характеризовать так, что старая тактика линейной и легкой пехоты слились, получив добавление в виде заимствованной у теории колонны. Но это вызвало бы побочное представление, будто мы имеем дело с сознательным новым изобретением, что на самом деле неверно. Ни в одном дошедшем до нас источнике мне не попадалось указаний на то, чтобы существовало в сознании представление о создании или желании создать что-то новое, лучшее, как то было в отношении государственного строя, а просто пользовались из числа традиционных форм теми, которые можно было применить, отказавшись от тех, которые были непригодны. Таким образом, возникла совершенно новая форма боя, в которой, однако, каждый отдельный момент преемственно связан с чем-то традиционным, имевшимся в наличности19.

Даже тогда, когда дисциплина была восстановлена и армия снова получила более твердые формы, не было введено нового систематизированного порядка. Наполеон не дал нового строения устава, и французская армия вплоть до 1831 г. продолжала обучаться по уставу 1791 г. Следовательно, в области тактики не только революция непосредственно была связана с традицией, но и в дальнейшем развитии вновь воспринимались такие традиционные моменты, которые успели уже утратиться. Особенно это относится к дисциплине. Генералы, сделавшие карьеру во время революции, были почти все (за исключением главным образом Моро) уже до революции солдатами, большей частью - молодыми лейтенантами, как например Бонапарт, и убеждение, что плодом муштры является дисциплина и что боеспособность войска покоится на дисциплине, сохранилось в их умах сквозь все смуты и беды революции. Как только новые генералы снова взяли в свои руки армию, они усердно и строго стали работать в этом направлении. Тотчас после заключения мира 1797 г. Наполеон отдал приказ, чтобы офицеры изучали уставы, чтобы по утрам производилось одиночное учение, по вечерам - батальонное, а два раза в неделю - полковое. Сам он лично усердно производил инспекторские смотры, "как настоящий, казарменный фронтовик" (Kasernen-Troupier)20. Как только он овладел властью, он разрешил зачислять рекрутов в полки не раньше, чем они будут внешне вымуштрованы, и притом приучены внутренне к военным порядкам21.