Сергей Воропаев - Энциклопедия Третьего Рейха

Машинисты в этом изложении — сплошь безумцы и негодяи. В итоге травестия "зверя из бездны" сводит его к злобному, кусачему, но в общем миниатюрному и, главное, безошибочно определяемому хорьку. Остальное дело техники: не дать зверенышу припасть к сосцам масс, и дело кончено — зачахнет.

О, если бы это было преувеличением! Увы. Вспомним, Гитлер — бесноватый тип с щеточкой усов, брызгающий слюной, со скрещенными руками — там, где "по пояс будет", — это из визуального ряда. Или: неудавшийся художник, разглагольствующий невежа, параноик и импотент, выскочка-ефрейтор с неуклюжей фамилией Шикльгрубер, — из словесного. Вот вам и набат интеллигенции — медь звенящая. Уподобившись шаману, прочь гонящему злых духов от постели больного, интеллигенция, бряцая в бубен, забывает, что сей инструмент только пробуждает от спячки верх и низ и дырявит границы, отделяющие миры, а исход вечно возобновляемой битвы зависит от силы взявшего бубен и в немалой степени — от самого занемогшего. Слабому молчание.

Уверовав, что очередной дьявол обязательно вынырнет в виде козлоподобного существа с серной отрыжкой, можно недоглядеть, как из проделанной дыры, блистая красой, появится очередной спаситель, одолеет шутовского супостата и под восторженные придыхания поведет народы к загодя зажженной Утренней звезде.

Дает ли история уроки будущему, учит ли она распознавать грабли на перепутье времен, есть ли предел разнообразию личин у сил тьмы, и даже если таковой имеется, достанет ли разума — поверить; и смелости — сорвать маску. Или берлиозами будем раз от разу скользить на аннушкином масле, бездомными иванами скитаться по психушкам, размыкивая свои страхи по белым халатам ласковых душеправов? Вряд ли здесь можно сказать что-нибудь утешительное…

Будем. История, в том числе и самых последних времен, не оставляет нам никаких шансов услышать предостережение, и масса, от гласа которой зависит исторический выбор, в любой момент может поднять знамя нового пророка, а потом стенать и охать из-за того, что в слове «пророк» оказалось на одну букву меньше. А посему «обеспокоенной» и крикливой интеллигенции лучше забыть, что она совесть народа, пусть и подмоченная, и воспринять одну простую, но важную мысль: массу (sic!) ни предостеречь, ни вразумить нельзя — ею можно только с меньшим или большим успехом оперировать. Что, собственно говоря, и делается в любой политической кампании под прикрытием фигового листка заботы и наставничества.

В математике есть понятие оператора и операнда. Оператор — это тот, кто, а операнд — тот, кого или кем. Я оставлю в стороне вопрос об операторах: от жрецов, магов, героев и мессий через императоров, царей, фюреров, дуче и «вождей» — к мировым заговорам и ОБСЕ. Восходящим ряд не назовешь. Что ж, кесарю — кесарево, оператору — операндово. Поэтому от племен, народов и наций мы, посредством демократии, приходим к массе и далее — к вершине социальной абстракции — электорату. От вековых традиций, глубинной обрядности — к избирательным урнам, от надежды быть услышанными — к праху шуршащих бюллетеней. При всем при том, демократия может быть властью народа — но только там, где есть то, чего власть — народ. Электорат же обязан довольствоваться электией из чабана и пастуха.

Проклятье переходных времен заключается в том, что народа уже нет, а электората — еще; и котел истории распирает масса, самый реагентный компонент в процессе общественной трансмутации. Эта масса, подогретая огнем страданий и обид, становится чрезвычайно восприимчивой к новому логосу и амбивалентной к его знаку. Тогда крохотное семя, скажем, в виде ефрейтора с пронзительным взглядом и косой челкой, в этом котле разрастается до исполинской фигуры вождя, который призван пустить время галопом или обратить его ход: цель одна — создание (воссоздание) народа по образцам гипотетического светлого будущего или мифического прошлого.

Демиург Третьего рейха, Адольф Гитлер, в качестве инструмента нового творения выбирает древнегерманский эпос, Вагнеровские оперы, расовые теории Гобино, Чемберлена, Либенфельса и мадам Блаватской; карнавальную практику большевистской России и орденский принцип организации партийной элиты. Даже такое далекое историко-географическое явление как Орда, и та нашла свое место в нацистской иерархии власти. Вспомним еще одного демиурга, ковавшего в Гулаговских кузнях "человека нового типа". От частого сравнения двух вождей уже рябит в глазах, но в их политических портретах, рисуемых уполномоченными исследователями все отличия свелись к форме усов, главное же — забылось. Феномен Гитлера — результат демократического выбора масс, а лидерство Сталина — итог внутрипартийной борьбы.

В эпоху становления нацистского государства верховенство Гитлера было абсолютным, "ночь длинных ножей" нельзя рассматривать как устранение конкурентов в борьбе за власть. Рем и его штурмовики мешали не фюреру — а СС, лично Гиммлеру и высшему военному командованию. Гитлер предпочел профессионализм и дисциплину стотысячного рейхсвера трехмиллионной банде штурмовиков, анархическому хутору СА — строгую архитектуру СС.

Что касается Сталина, то в лице старых большевиков, отец народов уничтожал принципиальную нелегитимность большевистской власти, свидетелей ее далеко не героического происхождения. У мифа нет и не может быть живых очевидцев, ему не нужны апологеты, тем более — критики. Миф не нуждается в доказательствах, в нем просто живут.

В противовес большевистскому мифу светлого будущего со всеобщим равенством, патронируемым вождем, объединившем в себе черты солнечного божества и мистического праотца, миф национал-социализма обращен вспять к героическому прошлому ариев — и принципиально отстаивает идею неравенства с ярко выраженным превосходством нордической расы и, прежде всего, германцев. Заметим, что господство нордического сверхчеловека не устанавливается, а восстанавливается, сам же "белокурый бестия" дистиллируется в процессе биологического скрещивания особей, сохранивших в своих хромосомах арийские гены. Нацистский вариант "общего дела" извлекал совершенного предка не из могил, а из крови. Гиммлер, шеф СС, в силу своих фермерских привычек выводил сверхчеловека наподобие новой породы рогатого скота. С этой целью высшее руководство СС контролировало все браки своих членов, поощрялось даже рождение бастардов, разумеется, от образцовых самцов "черного ордена". Налицо еще одно различие в методах двух диктаторов: Сталину годился любой материал для "человека нового типа" вся надежда возлагалась на перековку. Человек, заметим, был не последним звеном в нисхождении принципа «перековки»: Лысенко довел методы воспитания до уровня растений, и странно, что не нашлось металлурга, который бы стал «воспитывать» металлы. Гитлер в выборе исходного материала был более щепетилен, при этом расширение шло не по горизонтали, как в Советской России (господство пролетариата всех стран), а по вертикали (все арийцы класс господ). Таким образом, общественные противоречия, по крайней мере в теории, снимались общей для всех социальных слоев целью — установлением (восстановлением) господства немцев. Так чего же хотел Гитлер — мирового владычества Германии? Внешне, как будто бы да.