Владимир Чунихин - »Когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин…» (СИ)

Кроме того. Рассуждения о том, что, раз не удалось заключить договоры с Англией и Францией, то надо было гордо оставаться в стороне от сближения с Германией, традиционно не учитывают ещё одно важнейшее обстоятельство. Заключается оно в следующем. Ни одно из европейских государств на 23 августа 1939 года ни с кем не воевало. И там на эту дату любое из государств действительно было ещё свободно в своих действиях — могли начать воевать, могли не начать. Могли вступать в союзы, могли не вступать. Могли отстраниться от событий и занять позицию наблюдателя, то есть пойти на тот же самый пресловутый нейтралитет. Но всё это не касается всего одной страны. Советского Союза. Только СССР был единственной в Европе страной, которая вела в тот момент боевые действия крупного масштаба. О какой отстранённости, о каком» чистом» нейтралитете могла идти речь, когда именно в эти самые дни на Халхин — Голе советские войска вели ожесточённые бои с Японией? Напомню о том, что 20 августа началось генеральное наступление армейской группы Жукова против японской группировки. Как раз 23 августа основные силы 6–й японской армии были окружены. Там иногда в одном воздушном бою сходились одновременно сотни самолётов. При широком применении танков и артиллерии. Это же практически полномасштабные военные действия. И советское правительство вправе было ожидать, что столкновение это может очень скоро перерасти в большую войну.

Остаться один на один, без союзников, ещё и здесь?

С перспективой войны на два фронта, в Европе и на Дальнем Востоке, при несравнимо более протяжённых и фатально неразвитых дорожных коммуникациях, не позволявших в принципе успешно маневрировать резервами, как это делали в Европе немцы?

Это имеется в виду, когда кто‑то сокрушается по поводу того, что СССР тогда» мог выдержать нейтралитет»? Да, действительно. Если полагать наивысшей жизненной ценностью отстаивание интересов Англии и Франции, тогда этот вариант был бы, безусловно, предпочтителен. Однако Сталин, заключая пакт с Германией, стремился обеспечить интересы прежде всего СССР. Кроме того. Он добивался, помимо защиты позиций СССР в Европе, ещё и уменьшения угрозы с Востока. Поскольку шаг этот, безусловно, вносил раскол в союз Германии и Японии.

Надо представлять себе обстоятельства заключения пакта, реакцию на него японских политиков и военных, которые были ошарашены вероломством своего германского союзника, заключившего пакт о ненападении с военным противником Японии в разгар боёвых действий. Более того, именно в тот самый день, когда японские войска попали в полное окружение.

Да всего одним этим ходом, заключив договор с Германией, являвшейся ближайшей союзницей Японии, Сталин снял с СССР практически уже состоявшуюся угрозу с Востока. Потому что именно этот пакт положил начало цепи событий, которые обеспечили впоследствии для СССР ненападение на него Японии.

Конечно, заключение этого договора может быть признано правильным решением только с точки зрения защиты государственных интересов России. С точки же зрения блага иных стран, Сталин, соблюдая интересы России, совершил великое злодеяние. Но это возможно вывести только из убеждения, что главной исторической миссией России является принесение её в жертву любым европейским благополучиям. Тем большей обязанностью России полагается обычно исправление кровью своих народов любых европейских глупостей и преступлений.

Отсюда же, впрочем, произрастает утверждение о том, что»…Гитлер решился напасть на Польшу, только получив согласие Сталина поделить страну и поддержать Германию…»

Гитлеру не требовалось согласие Сталина на присоединение Австрии. Ему не нужно было заключать с СССР никакого пакта, расчленяя Чехословакию, а затем вторгаясь в Прагу. А вот на Польшу он мог напасть не иначе, как заручившись согласием Сталина. Поскольку, видимо, неимоверно боялся остаться с нею один на один.

На самом деле тот факт, что решение о нападении на Польшу было принято Гитлером до заключения с Советским Союзом пакта о ненападении, утверждение это опровергает полностью. Был бы заключён этот договор или не был, проблемы Данцига и Польского коридора никуда бы не делись. Как и стремление Гитлера решить их обязательно и в самом скором времени.

Так что, был бы пакт, не было — всё равно вторжение в Польшу состоялось бы. Поэтому, рассуждая о правомерности его заключения, надо исходить из чёткого понимания этого обстоятельства. Отсюда сразу можно понять простую вещь. Не было бы пакта, Германия просто захватила бы в 1939 году, вместе с коренными польскими территориями и Западную Украину с Западной Белоруссией. Потому что двинуть советские войска в эти области без договора с Германией означало, в случае встречного движения двух армий, их военное столкновение, перераставшее, с большой долей вероятности, в войну между Германией и СССР. Даже при наличии пакта такие встречные бои местами имели место в действительности. Что же говорить о ситуации полной неопределённости во взаимоотношении этих стран?

Таким образом. Если бы СССР» выдержал нейтралитет», граница с Германией в этом случае проходила бы недалеко от Минска, вот и всё. И удар лета 1941 года неминуемо закончился бы падением Москвы.

И что, в конце — концов, необыкновенного в таком договоре с Германией? В 1938 году Англия заключила в Мюнхене договор с Германией. Объявлялось во всеуслышание, что это было сделано для того, чтобы не быть втянутой в войну с нею. Мир этот был заключён ценой того, что Гитлеру англичане отдали дружественную ей Чехословакию. В 1939 году СССР заключил договор с Германией. Заключён он был для того, чтобы не быть втянутым в войну с нею. Ценой этого договора было то, что СССР не стал противиться захвату Германией враждебной ему Польши.

Вся разница между этими двумя договорами заключается в том, что для своего спасения Англия отдала Гитлеру своего друга. СССР для своего спасения не стал препятствовать захвату Гитлером своего врага.

Обратимся по этому поводу к мнению здравомыслящего европейского политика.

Уинстон Черчилль.»Вторая мировая война».

«…Вечером 19 августа Сталин сообщил Политбюро о своем намерении подписать пакт с Германией. 22 августа союзнические миссии лишь вечером смогли разыскать маршала Ворошилова. Вечером он сказал главе французской миссии:

«Вопрос о военном сотрудничестве с Францией висит в воздухе уже несколько лет, но так и не был разрешен. В прошлом году, когда погибала Чехословакия, мы ждали от Франции сигнала, но он не был дан. Наши войска были наготове… Французское и английское правительства теперь слишком затянули политические и военные переговоры. Ввиду этого не исключена возможность некоторых политических событий…» 3