Джайлз Макдоно - Последний кайзер. Вильгельм Неистовый

За время пребывания на Ривьере Вильгельм с Генрихом объездили все местные достопримечательности. На острове Сен-Маргерит они повидали камеру «Железной Маски». Год спустя сюда сослали маршала Базена, сыгравшего роковую роль в поражении Франции во время франко-прусской войны, и отсюда он в 1874 году сбежал в Мадрид. В Антибе Вильгельм осмотрел простой памятник Наполеону, сооруженный на том месте, где император «впервые вступил на землю Франции» после ссылки на остров Эльба. Потом были славные «сто дней», Ватерлоо и новая ссылка — на этот раз на остров Святой Елены. В отличие от Бонапарта наш герой сам выбрал место изгнания — притом раз и навсегда.

Фриц на обратном пути из Египта на своей яхте «Герта» прибыл в порт Вильфранш. Семья встретила его на пирсе. Ребята с замиранием сердца слушали рассказы отца об Иерусалиме и святых местах, где кронпринц, правда, не столько знакомился с древностями, сколько демонстрировал себя и свои регалии, включая орден Черного орла и орден Подвязки. Рассказывал он, конечно, о пирамидах, сфинксе и мумиях. Он, вероятно, умолчал о том, что прусская яхта оказалась в самом конце торжественной процессии, позади флотилии французских, австрийских и итальянских судов. И конечно, никто не услышал от него то, о чем вскоре болтали по всей Европе: кронпринц подхватил венерическую болезнь — сифилис от испанской красавицы куртизанки по имени Долорес Када, это случилось точнехонько 18 октября в Суэце, а в Порт-Саиде он прошел курс терапии против этой напасти. Очень возможно, что сплетня была не безосновательной, но нет никаких оснований считать, что болезнь, подхваченная в Египте, стала причиной безвременной кончины Фрица — он умер от рака горла, а не от сифилиса.

После Рождества родители Вильгельма отправились домой, оставив старших сыновей на попечение гувернеров — Хинцпетера, О’Данна и доктора Шрадера. «Райская жизнь» кончилась весной: по долине реки Роны Вильгельм отправился в Германию. По пути он сделал остановку в Авиньоне, чтобы осмотреть папский дворец, и прибыл в Потсдам 23 мая 1870 года.

Случившиеся в тот год события перечеркнули для членов прусского правящего дома перспективу когда-либо в будущем вновь отдохнуть на французской Ривьере. Все началось с того, что на освободившийся испанский трон стал претендовать принц Леопольд Зигмаринген. Он принадлежал к побочной, католической ветви Гогенцоллернов. В числе его предков были наполеоновский маршал Мюрат и приемный сын Бонапарта Александр Богарне. Правительство Наполеона III в своем противодействии кандидатуре Леопольда повело себя крайне неуклюже, фактически спровоцировав Бисмарка и Россию на войну. [2] Россия не участвовала в войне Пруссии против Франции. Вильгельм вспоминал, как его отец вошел в классную комнату, где он занимался французским, и обратился по-французски к мадемуазель Дар кур: «Ах, мадемуазель, Ваши соотечественники сошли с ума! Они хотят воевать с нами!» К вящему удовлетворению Бисмарка, шанс разделаться со старым врагом объединил всех немцев вокруг Пруссии. Даже Викки не могла удержаться от красноречивого жеста по адресу Франции и французов — она погрозила кулачком в том направлении, где, по ее мнению, находился Париж.

Через два месяца после возвращения из Франции Вильгельм прощался с отцом: Фриц отправлялся в действующую армию. Он принимал участие в битвах при Верте и Вайсенбурге, которые закончились победой прусской армии, и если знакомиться с историей франко-прусской войны по мемуарам Вильгельма, то окажется, что всеми победами войска были обязаны исключительно полководческому таланту его отца; имя Мольтке там почти не встречается. Вскоре в Новый Дворец начали прибывать трофеи: каска французского кавалериста, знамя, орел, ключи от лотарингских городов Нанси и Бар-ле-Дюк. Одиннадцатилетний Вильгельм вспоминал, как он со сверстниками распевал патриотические песни «Вахта на Рейне», «О, Страсбург», «Король Вильгельм», «Принц Евгений, гордый рыцарь»…

Хинцпетер повесил в классной комнате карту военных действий, и его ученики могли следить за продвижением объединенных германских армий. Победу при Верте отметили швырянием подушек в спальне, и это стало повторяться при каждой новой победе прусского воинства. Вильгельм и Генрих с утра бежали на улицу, чтобы купить свежий выпуск «Экстренного листка» с известиями об очередной победе своих, позже из газет сделали абажуры. В конце августа они с матерью отправились в Хомбург: там был разбит полевой госпиталь, над которым Викки взяла шефство. Ребята были уже в постели, когда вдруг до них донеслись «радостные крики, пение и звуки оркестра». На потолке метались блики от факелов. В ночных рубашках мальчики бросились к окну. Оказалось, бригада хомбургских пожарных таким образом решила оповестить Викки о решающей победе при Седане. Принцев заметили, и на следующее утро они получили суровый выговор от Хинцпетера за непозволительное поведение.

Фриц со своим штабом расположился в Реймсе, в помещении фирмы «Шампанское вдовы Клико». Он всецело был во власти мечты о новой империи, которая смогла бы освободить мир от «французской фривольности». И здесь он был под влиянием своей супруги, которая причинами поражения Франции называла дух «фривольности, самолюбования и аморализма». Бисмарк не разделял фантазии кронпринца, замечая, что «имперские бредни» не доведут того до добра. Занявшись подготовкой коронации своего отца (она должна была произойти в Версале), Фриц подошел к этой миссии как к постановке оперы Вагнера — все должно было подавлять своей величественностью и торжественностью. Фриц не был противником аннексии Эльзаса и Лотарингии или принуждения французов к уплате огромных репараций. Новая провинция, по его мнению, должна была находиться под прямым управлением рейха, без создания новой династии. Местным жителям можно разрешить создать консультативный совет, считал он.

Фриц планировал, как будет развиваться Германская империя после ухода с арены его отца-реакционера.

«На закате своих дней мой отец получит должное признание своих заслуг; однако задача построения могучего здания в духе подлинного германизма, на принципах, соответствующих современным требованиям, без предрассудков и предвзятости, падет на меня и моих соратников».

Фриц черпал уверенность в своей правоте из того факта, что его идея империи была, по сути, воплощением англо-кобургского проекта, который он обсуждал еще со своим покойным тестем, прогуливаясь по дорожкам Букингемского дворца.

Много лет спустя Вильгельм изложил свои мысли по поводу второго рождения германского рейха. Строки, написанные пурпурно-красными чернилами, отличались претенциозностью и вычурностью слога: