Петр Толочко - Русские летописи и летописцы X–XIII вв.

Под словом «чадь» здесь имеются в виду дружинники Изяслава, примкнувшие к восставшим в 1068 г.

А. А. Шахматов не был последователен в своем убеждении, что Никон закончил свою летописную деятельность в 1073 г. В ряде мест он говорит о втором продолжении к Древнейшему своду, относящемуся ко времени не ранее 1078 г., к составлению которого также будто бы имел отношение Никон (См.: Шахматов А. А. Разыскания… С. 438).

Мнимость некоторых расхождений между летописной статьей 1051 г. и «Житием Феодосия» убедительно показал Д. С. Лихачев. Чит. ПВЛ. Ч. 2. С. 386–387.

1115 год считал годом завершения «Повести временных лет» также М. X. Алешковский ( Алешковский М. X. Повесть временных лет. М., 1971. С. 24–25).

Речь будет идти о «Повести» в ее пространном варианте, содержащемся в Ипатьевской летописи.

На принадлежности «Повести» летописцу Игоря Святославича настаивал М. Д. Приселков, считавший, что его выдают здесь такие житейские и Психологические детали, которые могли быть известны только самому князю. Благодаря близкому личному знакомству летописца с Игорем они попали на страницы летописи. См.: Приселков М. Д. История русского летописания. С. 51.

Более подробно о переяславльском летописании речь пойдет в главе «Летописание Северо-Восточной Руси», которое, по мнению М. Д. Приселкова, среди своих источников имело княжеские и епископские своды, составленные в Переяславле Русском

Указание на пять верхов Успенского собора появилось уже после 1192 г., когда Всеволод достроил храму еще четыре купола.

М. X. Алешковский полагал, что описание битвы на Калке в 1224 г. было внесено в Новгородскую первую летопись из Владимирской, один из списков которой вошел затем в летопись Лаврентия. Это слишком сложное объяснение не находит сколько-нибудь надежного подтверждения.

Подробнее об этом см. в главе о галицко-волынском летописании XIII в. Здесь же скажем только то, что Данило Галицкий не является главным героем повествования, как это казалось М. Н. Тихомирову.

Д. С. Лихачев видел в авторе «Повести» южнорусского летописца, но полагал, что она была написана в Переяславле Русском.

Подробнее об этом речь пойдет в главе «Галицко-Волынская летопись XIII в.».

А. А. Шахматов, М. Д. Приселков и С. В. Юшков полагали, что краткая редакция «Русской Правды» была включена в новгородские летописи в первой четверти XV в. или в 1448 г. А. А. Зимин думал, что это случилось уже в 1136 г.

Д. С. Лихачев считал, что уже раннее новгородское летописание знало третью редакцию «Повести временных лет». В пользу этого свидетельствует летописная статья 1106 г., в которой содержится пояснение, что Святоша — это «тесть Всеволожь».

Впервые эту мысль высказал М. П. Погодин, а затем развил и обосновал А. А. Шахматов.

В свое время Н. А. Мещерский высказал предположение, что «Повесть о взятии крестоносцами Царьграда» попала в новгородские летописи из какого-то южнорусского памятника, хотя и не привел для этого сколько-нибудь убедительных аргументов ( Мещерский Н. А. Древнерусская повесть о взятии Царьграда фрягами в 1204 г. ТОДРЛ. Т. 10. М.; Л., 1954. С. 120–135.

М. Д. Приселков считал даже, что Владимир Глебович принял участие в союзном походе повелением Всеволода Юрьевича. Это утверждение сомнительно, но, если бы это было действительно так, тогда владимирцы должны были рассматривать эту победу Владимира как свою собственную.

М. Д. Приселков полагал, что некролог Юрия взят из Владимирского свода. Основанием ему послужила цифра 24, как счет годов великого княжения Юрия во Владимире. В действительности Юрий княжил 22 года, в 1217 и 1218 гг. стол Владимира занимал Константин. Не считать этого мог, якобы, только Юрьев летописец. Ростовский бы обязательно вычел два года. Если это так, тогда возникает вопрос, почему этого не сделал сводчик летописей, он ведь тоже был ростовцем? См.: Приселков М. Д. История русского летописания… С. 91–92.

Целью этого брака, согласно замыслу боярина Судислава, была передача королевичу Галича: «княже дай дщерь свою обрученую за королевича, и Дай ему Галичь».

В. Т. Пашуто полагал, что это сообщение принадлежит летописцу Данила на основании приписки: «И бысть радость велика». Но она ведь относится не к тому, что Даниил, хотя и позже, но пришел в Галич, а к тому, что Галич был избавлен от иноплеменников: «Спасъ Богъ от иноплеменьникъ».

Н. Ф. Котляр почему-то полагает, что Ян был человеком из окружения Мстислава, который по приказу своего господина возвел клевету на Данила. Но ведь в летописи определенно говорится, что это человек Александра. «Самому же Александру не смѣявшю ѣхати, посла Яна своего» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 746.).

Это было бы справедливо даже и в том случае, если бы повесть написал тысяцкий Демян. Он ведь являлся волынским боярином. В. Т. Пашуто относил волынские предпочтения повести на счет владимирского редактора.