Петр Киле - Сокровища женщин Истории любви и творений

Когда разразился конфликт между островными государствами Самосом и Милетом, не без происков персов, Афины выступили против Самоса: были предприняты два похода афинского флота во главе с Периклом, второй продолжался девять месяцев, с блокадой острова Самос, злые языки вспомнили, что Аспазия из Милета, мол, это она подговорила мужа вступиться за Милет, хотя речь шла о сохранении Морского союза греческих государств, который обеспечивал безопасность торговых путей и доминирующее положение Афин.

Расцвет искусств и мысли в Афинах в век Перикла, что и поныне сияет, как вечное солнце Гомера, как ни странно, многие воспринимали, как утрату веры в отеческих богов. По предложению жреца Диопифа Народное собрание принимает закон о привлечении к суду тех, кто не верит в существование богов и дерзко рассуждает о том, что происходит в небе.

В общем виде никто не мог быть против. Между тем всем было ясно, против кого прежде всего направлен этот закон. Против Анаксагора, который утверждал, что солнце – это всего лишь раскаленная глыба камня, а косвенно против Перикла, который и помог философу покинуть Афины, где его вскоре приговорили к смерти.

Завершение строительства Парфенона, украшенного скульптурами и рельефами Фидия по фризу и фронтонам, чудесную красоту которого нам сегодня представить трудно, в Афинах было отмечено судом над гениальным скульптором.

Враги Перикла, враги демократии, то есть олигархи, которые заботились отнюдь не о вере в отеческих богов, торжествовали победу. Самое забавное, с ними в одном ряду оказались комические поэты во главе с Аристофаном, который своими нападками на Сократа создаст образ развратителя молодежи и приведет его к гибели.

На этот раз выступил комический поэт Гермипп – против Аспазии с обвинением: «Аспазия, дочь Аксиоха, виновна в безбожии и сводничестве, в ее доме свободнорожденные замужние женщины встречаются с Периклом».

Женщины не имели права голоса, чтобы выступать в свою защиту; на суд явился Перикл, против обыкновения, был крайне взволнован и, вероятно, менее красноречив, вообще было сложно прямо опровергать обвинения, по сути, опровергать философские воззрения своего учителя, возникли далеко нешуточные противоречия в миросозерцании греков, и он даже заплакал, не в силах защитить жену.

Вина Аспазии заключалась в том, что она читала книгу Анаксагора «О природе», вероятно, вела беседы на философские темы в кругу «свободнорожденных замужних женщин», посетительниц ее салона. Обвинения в безбожии и тут же в сводничестве, по сути, носили комический характер, но решение суда могло быть серьезно.

К счастью, суд (а это вообще произвольное число граждан, чаще из тех, кто не имел постоянной работы) оправдал Аспазию. Все закончилось, верно, смехом афинян над Гермиппом; что же касается слез Перикла, они не унизили олимпийца, греки в выражении чувств были искренни, даже до слез.

Иное дело, растроганна была Аспазия или испытала досаду, но в любом случае благополучный исход дела не мог не обрадовать ее. Ведь ей грозило изгнание, если не смерть. А у нее было уже несколько дочерей, которым она дала имена муз, и сын Перикл, незаконнорожденный Перикл.

Жизнь Аспазии с Периклом, несмотря на исключительность их положения, как мы видим, не была безоблачной. Но худшие беды – Пелопоннесская война и чума в Афинах – были впереди. Чума унесет сыновей Перикла и его самого.

Резкая убыль населения заставит внести коррективы в закон о гражданстве. Известно, Аспазия вскоре после смерти Перикла вышла замуж за Лисикла, сразу возвысив его, хотела, видно, сделать из него преемника Перикла, пока не вырастет их сын Перикл, но не прошло и года, как Лисикл погиб.

Периклу, сыну Перикла, было восемнадцать; пройдет лет двадцать, он станет стратегом, как его отец; после блестящей победы над флотом Спарты в 406 г. до н.э. он с товарищами будут обвинены в том, что тела погибших воинов не были извлечены из разбушевавшейся стихии моря, и присуждены к смерти. Семью годами ранее был приговорен к смерти Сократ.

Все эти трагические события пережила Аспазия. Как жаль, что ей не пришло в голову описать героическую, блистательную, трагическую эпоху, какая войдет в историю человечества как век Перикла. Или она была не в силах воспеть Золотой век Афин, наблюдая ее кровавый закат под хохот комических поэтов, демагогов и олигархов и ими одураченного демоса, что мы наблюдаем и в России последние 15 лет.

Но былое восходит, хотя и в руинах тысячелетий, как эпоха Возрождения. Она взошла и в России, но до сих не узнана она.

Афродита Книдская (Пракситель и Фрина).

Из гетер самая знаменитая несомненно Фрина, поскольку Аспазия, если и слыла гетерой в Милете, где родилась, или уже в Мегарах, откуда была изгнана по каким-то причинам, приехав в Афины, получила известность своим красноречием и умом среди знаменитых афинян и вышла замуж за Перикла, став, как ныне выразились бы, первой леди Афин.

Что касается Фрины из города Феспий в Беотии, она отличалась исключительно красотой, в ней заключалось ее красноречие и ум, ибо она, приехав в Афины, повела себя так, что вскоре ее ночь для жаждущих ее любви стоила уже целое состояние. У нее был дом, как у очень богатого афинянина, двор, украшенный галереей из колонн, со скульптурами и картинами, с садом и с бассейном, вместо цистерны с водой.

Обычно в городе появлялась Фрина одетой, даже весьма тщательно, чтобы не расточать красоту тела в целом и в частях понапрасну. В ней не было ни легкомыслия, ни тщеславия. Но в праздник, посвященный Посейдону, когда многие купались в море, она выходила из воды обнаженной, блистая красотой богини Афродиты.

Однажды ее увидел Апеллес, знаменитый художник, и загорелся идеей написать ее обнаженной. Как! Чтобы ее видели все, ее сокровенные прелести и не платили ей?!

– На картине ты предстанешь не просто обнаженной, что уже новость, а самой богиней Афродитой! – заявил Апеллес.

– Но и богинь в мраморе изображают в пеплосе.

– Легкий, прозрачный покров… Надо сбросить, как в море ты сбрасываешь покрывало и предстаешь воочию богиней!

– Правда?! Только тебе придется заплатить немалую сумму.

– А я-то думал, ты обрадуешься и заплатишь мне немалую сумму.

– За что?

– А я за что? Я же прославлю тебя на все времена.

– Ты за то же, что и другие, за лицезрение моего тела во всех нежных и изумительных по красоте и прелести изгибах. Именно за это я беру большие деньги. А за обладание – проще заплатить оболами первой смазливой шлюхе, и все дела.

– Хорошо, я заплачу. Ведь иначе ты картину оставишь себе.