В Пещерский - Красная капелла

В военных действиях на стороне Германии активное участие примет Венгрия. Часть германских самолетов, главным образом истребителей, находится уже на венгерских аэродромах...

Источник, работающий в Министерстве хозяйства Германии, сообщает, что произведено назначение начальников военно-хозяйственных управлений "будущих округов" оккупированной территории СССР...

...На собрании хозяйственников, предназначенных для "оккупированной территории" СССР, выступил также Розенберг, который заявил, что понятие "Советский Союз" должно быть стерто с географической карты".

Как писал позднее в своих воспоминаниях П.М. Фитин (Сборник юбилейных материалов КГБ, архив СВР), на следующий день Сталин вызвал его и Меркулова к себе. Не предложив им присесть, оставив стоять у дверей кабинета, Сталин молча прохаживался вдоль стола, покуривая трубку и посматривая на наркома госбезопасности и начальника разведки, как бы изучая и прикидывая в уме, понимают ли эти люди всю сложность и остроту обстановки. Наконец Сталин остановился прямо напротив них и, глядя в лицо Фитина, произнес:

- Товарищ начальник разведки, не надо мне рассказывать содержание вашего сообщения. Я его прочел. Объясните, откуда и как ваш источник получает информацию? Верите ли вы ему и почему? Можете ли поручиться за его честность и искренность?

Сталин, не отрываясь, смотрел в глаза Фитину и внимательно его слушал. Фитин, преодолев внутреннее волнение, подробно объяснил, что источник является убежденным антифашистом и поэтому делится с резидентурой получаемыми им сведениями. Его информация, как правило, подтверждается, и у разведки нет на его счет сомнений.

Сталин пошел вдоль стола, не говоря ни слова. Вернувшись к Меркулову и Фитину, остановился, затянулся трубкой, выпустил дым и сказал:

- Есть только один немец, которому можно безоговорочно верить, - это товарищ Вильгельм Пик. Все перепроверьте тщательным образом и снова доложите.

На обратном пути Меркулов поинтересовался у Фитина, что тот думает о сказанном Сталиным. Фитин не торопился с ответом, и Меркулов ответил сам:

- Вероятно, товарищ Сталин подразумевал, что следует доверять только немецким коммунистам.

На замечание Сталина необходимо было немедленно отреагировать и принять соответствующие меры. Меркулов распорядился, чтобы разведка срочно составила список всех донесений "Корсиканца" и "Старшины", в которых содержалась информация о готовившейся Германией агрессии. Только с начала 1941 года таких телеграмм в Центре набралось больше сотни, и их перечень занял одиннадцать убористых машинописных страниц.

Оставалось переслать документ в Берлин и потребовать от резидентуры подтверждения.

Но события опередили намерения руководства разведки.

Наступило 22 июня 1941 года. Все, о чем сообщали "Корсиканец" и "Старшина", стало трагической явью.

"Календарь" сообщений "Корсиканца" остался в деле и хранится в архиве СВР. В Берлин ушли последние указания об активизации подпольщиков, антифашистского Сопротивления.

"Красная капелла" в огне войны

Война, хотя ее и ожидали со дня на день, явилась неожиданной для руководителя берлинской "легальной" резидентуры Захара (А. Кобулова). Он имел лишь приблизительное представление о состоянии советско-германских отношений, о средствах и формах деятельности разведки, ее целях и задачах... По воспоминаниям одного из сотрудников резидентуры, сообщение о нападении Германии на Советский Союз буквально потрясло Кобулова: в нижнем белье и тапочках на босую ногу он вышел из квартиры и уселся на крыльцо, обхватив голову руками.

Из Москвы поступила срочная шифровка с требованием уничтожить секретные документы и обусловить связь с ценной агентурой.

Для того чтобы обеспечить агентуру системой радиосвязи, в резидентуре решили, чтобы В.М. Бережков, 1-й секретарь посольства СССР в Германии, договорился с охранявшим посольство офицером СС о совместном выезде в город со своим посольским другом под предлогом прощания последнего с любимой немецкой девушкой, пообещав за это солидную сумму в марках наличными. Таким "другом" был А.М. Коротков... При нем был закамуфлированный под дорожный чемодан радиопередатчик.

24 июня 1941 года, на третий день войны, ворота посольства отворил дежурный эсэсовец, и на Унтер-ден-Линден выехал посольский "Опель-олимпия". За рулем сидел Бережков, справа от него оберштурмфюрер СС, на заднем сиденье - Коротков. Он выглядел как влюбленный человек, которого война разлучала с его девушкой, с которой он собирался попрощаться, возможно, навсегда.

Сойдя у станции метро, Коротков неторопливо спустился вниз и сел в подошедший поезд. Сменив несколько маршрутов, он на одной из станций подземки встретился с Элизабет Шумахер, активной и надежной антифашисткой берлинского подполья и передал ей рацию, код для перешифровки букв и 20 тысяч марок на необходимые расходы.

Работники посольства, а с ними и резидентуры, были вывезены немцами из Берлина 2 июля 1941 года и через Турцию прибыли в Ленинакан на армяно-турецкой границе 18 июля того же года. Выход А.М. Короткова в город 24 июня был последней личной встречей советского разведчика с берлинскими антифашистами.

Центр не сообщил А. Харнаку длину собственной волны радиопередач, без чего радиосвязь с берлинцами принимала односторонний характер. В Берлине при всем желании не могли принять и расшифровать указания Москвы, если бы они и последовали. Оборудованная в районе Бреста приемная станция для А. Харнака перестала существовать в первые же дни войны. Другого приемного пункта у внешней разведки не было.

Однако стоило взглянуть на карту Европы, чтобы заметить, что расстояние от Стокгольма или Лондона до Берлина было намного короче, чем от Минска или Москвы, не говоря уж об Урале. Это натолкнуло руководство разведки на мысль - использовать радиостанции ее резидентур в Великобритании и Швеции. Берия лично дал указание возобновить слушание рации Арвида Харнака из Стокгольма и Лондона.

Радиостанция резидентуры в Стокгольме не поймала ни одного радиосигнала. Лондон же сообщил, что приемник резидентуры зафиксировал однажды слабые радиосигналы рации Харнака, но в дальнейшем они не повторялись.

Руководство немецкого отдела советской внешней разведки доложило начальнику разведки свою оценку сложившейся обстановки: отсутствие полной ясности причин молчания рации А. Харнака делает настоятельным посылку в Берлин надежного курьера-связника.

В подготовленном отделом проекте телеграммы в резидентуры, хранящемся в архиве СВР, говорилось:

"Выясните причины отсутствия радиопередач. Узнайте также, в каком положении находятся наши близкие друзья. Пусть готовят квартиры для приема гостей, которые к ним прибудут. Желательно, чтобы берлинские друзья срочно выехали для личной встречи с торгпредом в Стамбул или с консулом в Стокгольм". В том и другом случае назывался пароль - Штральман.