(Бирюк) Петров - Юг в огне

Двумя конными дивизиями, конной группой VIII армии и приданной 22-й железнодорожной стрелковой бригадой, в которую входили воронежские рабочие и коммунисты, корпус Буденного занял фронт протяжением в двадцать километров, северо-восточнее Воронежа, ожидая, что кавалерия Шкуро перейдет в наступление. Силы Буденного насчитывали до восьми тысяч пятисот сабель и восьмисот штыков. Этим силам противостояли два конных корпуса Шкуро и Мамонтова, объединившие до десяти тысяч кавалеристов и двух тысяч пехотинцев. Кроме этого, в распоряжении белых находилось семь бронепоездов.

В это время произошло интересное событие, над которым немало потешались буденновцы. Генерал Мамонтов, предполагая, что Воронеж занят красными, повел на штурм города полки. В свою очередь, и Шкуро, зная о движении корпуса Буденного к Воронежу, принял конницу генерала Мамонтова за красных и двинул против них свои части. Между белыми полками произошла битва, продолжавшаяся несколько часов. И лишь после того, как потери с обеих сторон достигли внушительных размеров, ошибка обнаружилась.

- Эх, жалко, что они скоро разобрались, - смеясь, сказал Буденный. Пока они дрались между собой, я намеревался было двинуть на них свой корпус и разбить их обоих наголову. Ну, ничего, мы свое еще возьмем... Степан Андреевич, - позвал он Зотова.

- Слушаю, товарищ комкор, - отозвался тот.

- У нас, кажется, есть пленные белые казаки?

- Есть!

- Садись писать письмо Шкуро.

- Какое письмо? - удивился Зотов.

- А вот увидишь. Садись, пиши.

Все еще недоумевая, Зотов присел за стол, разложил перед собой бумагу, обмакнул перо в чернильницу.

- Ну, пиши, - сказал Буденный, - "Белогвардейскому генералу Шкуро". Написал?.. "24 октября, - посмеиваясь, продолжал диктовать Буденный, - в 6 часов утра, я, Буденный, прибуду в Воронеж. Приказываю вам, генерал Шкуро, построить все контрреволюционные силы на площади у Круглых Рядов, где вы вешали рабочих. Командовать парадом приказываю вам лично!.." Написал?

- Написал, - захохотал Зотов.

- Ну, если написал, то давай подпишу.

Расписавшись, Буденный велел привести к нему пленных казаков. Когда привели двух молодых, побелевших от страха пленных белогвардейцев, Буденный добродушно сказал им:

- Вот что, ребята, если я вас отпущу на свободу, будете воевать снова против нас, а?..

- Да ни в жизнь, - просветлев, заговорили разом оба пленника. - Да нехай нас допрежде шомполами засекут, чтоб мы снова стали воевать супротив вас...

- Врете, - с сомнением посмотрел на них Буденный. - Ну глядите, если снова начнете воевать против нас да попадете опять в плен к нам, - не обижайтесь. Расстреляю!..

- Истинный господь, не будем воевать, - поклялись пленники.

- Ладно, посмотрим, - сказал Буденный. - Идите, вас пропустят. Только отпущу с одним условием, чтобы вы передали вот это письмо самому генералу Шкуро.

- Ладно, - согласились пленники. - Передадим.

Буденный вручил им письмо и велел проводить казаков за линию фронта.

V

О приключении Сазона Меркулова с генеральским гробом узнал весь корпус. Разговоров и смеху по этому поводу было немало. Рассказ об этом происшествии во всевозможных вариациях передавался из уст в уста. Конники проходу не давали бедному Сазону, все приставали к нему, чтоб рассказал, как он в генеральском гробу спал да казаков распугал.

Хоть и надоедали Сазону с такими расспросами конники, но он испытывал огромное удовольствие от того, что стал одним из популярнейших людей в корпусе.

Однажды даже сам комкор Буденный, наслышавшись о Сазоне, вызывал его в штаб и расспрашивал о приключении. И когда Сазон рассказывал, как было дело, штабные работники душились от смеха...

Сазон еще больше подружился с Кононом Незовибатько. Они были неразлучны, целыми днями ворчали друг на друга, незлобливо переругивались. Со стороны можно подумать, что это два лютых врага.

Как-то в дивизии произвели отбор конников в разведывательный эскадрон. Попал в него и Сазон Меркулов. Для Конона Незовибатько разлука с другом была мучительна. Стал просить он командира, чтобы и его откомандировали в разведывательный эскадрон. К своей радости, он этого добился.

* * *

При командире корпуса Буденном порученцем* служил отчаянной храбрости и отваги серб Олеко Дундич. Ему было лет двадцать пять. Ловкий, гибкий, как кошка. До страсти любил опасные, рискованные приключения. Про Дундича и его безумную храбрость в корпусе рассказывали легенды... Буденный любил его.

_______________

* Командир для поручений.

Говорили, что Дундич родился в буржуазной семье. Отец его был промышленником. В ранней юности Олеко поссорился с отцом и ушел из дому. В мировую войну его призвали в армию, попал он в гусары. Во время битвы был забран австрийцами в плен. Из плена бежал в Россию и честно стал служить революции...

Дундич часто заезжал в разведывательный эскадрон, где у него было немало приятелей, с которыми он ездил в разведку. Разведчики его любили. Здесь он и познакомился с Сазоном и его другом Незовибатько.

...Прошло несколько дней, а белые все еще не проявляли намерений наступать. Это не входило в расчеты Буденного. Он хотел, чтобы белые были активны, тогда удобнее было б их разгромить. Ну, если белые не идут вперед, значит, надо на них наступать. Буденный был верен себе: он намеревался 24 октября обязательно взять Воронеж. Позвав к себе Дундича, он спросил:

- Ну как самочувствие, Дундич?

- Превосходное, товарищ комкор, - с легким акцентом ответил Дундич.

- Вы, кажется, болели?

- Пустяки, товарищ комкор, - улыбнулся Дундич. - Простудился немного... Но я простуду свою спиртом согнал...

- Смотрите, Дундич, не увлекайтесь спиртом.

- Не беспокойтесь, товарищ комкор, я его редко пью.

Буденный задумчиво прошелся по комнате.

- Хороший вы парень, Дундич, - остановился он перед ним. - Молодчага, но вот голова у вас буйная... Каждый раз, как пошлешь куда, так и боишься, - что-нибудь натворите... Больно уж вы рискуете своей жизнью. А жизнь - не игрушка. Зря рисковать ею нельзя... Вот вы - храбрый человек, таких я люблю. Но ваша храбрость часто бывает безрассудная... Вы не только храбрый человек, но и просто отчаянный.

Видя, что Дундич хочет что-то сказать, Буденный остановил его рукой.

- Мне надо вам поручить важное, большое дело, от которого будет зависеть вся наша операция по взятию Воронежа, но я боюсь. Боюсь вам поручить. Опять что-нибудь накуралесите.

- Товарищ комкор! - с обидой воскликнул Дундич. - Разве я вас когда-нибудь подводил?.. Я, правда, люблю риск. Но риск верный, почти без промаха... Вы хоть и говорите, что голова у меня буйная, но нет, товарищ комкор, голова у меня разумная. Без рассудка я шагу не ступну... Приказывайте, товарищ комкор, все будет мною выполнено, как надо... Посмотрите тогда - подведу я вас или нет...