Маргарита Альбедиль - Индия: беспредельная мудрость

Атман в упанишадах понимается как основа индивидуального существования, как душа мира, как дыхание, как символ единства человека и мира; он меньше ядра просяного зернышка и больше всех миров. В ранних упанишадах слова «атман» и «брахман» часто понимаются как синонимы, но позже за словом «атман» закрепляется значение, соответствующее понятию внутреннего духовного зеркала, отражающего единство неохватного мира.

В одной из старейших упанишад, «Брихадараньяке», учитель наставляет ученика, что надо почитать как брахмана «того, который в солнце». Но ученик, оказавшийся проницательнее учителя, возражает: он почитает солнце «как главу всех существ, как царя», но это – не брахман. Учитель предлагает почтить луну как брахмана, и опять ученик отказывается сделать это. Тогда учитель перечисляет пространство, ветер, воду, звуки, тень. Ученик каждый раз восхваляет их, но отказывается признать в них брахмана. Тогда учитель и ученик меняются ролями, и учитель просит ученика поучить его. Ученик говорит, что брахман, как и атман, не ограничиваются каким-нибудь одним предметом или существом. Они находятся во всех существах, будучи в то же время отличными от них.

В другом диалоге царь спрашивает мудреца, какой же свет имеет человек. «Свет солнца, о царь», – отвечает мудрец. Царь продолжает расспрашивать и задает вопрос, какой цвет имеет человек после захода солнца. И слышит в ответ, что тогда светом ему служит луна, а после захода солнца и луны светом ему служит огонь; после того, как зайдут солнце и луна и погаснет огонь, светом ему служит речь.

Но царь не унимается и вопрошает, какой же свет служит человеку, когда нет ничего из перечисленного. Что остается человеку в полной темноте и в полном молчании, наедине с самим собой? Имеет ли он опору в самом себе? Есть ли у него внутренний источник жизни, или он целиком зависит от окружающего?

С осознанием тождества своего внутреннего «я» с атманом (=брахманом) в упанишадах связывается высшее состояние человека:

Атман, внутренний правитель, изнутри правит всеми существами, и потому человек, в совершенстве владеющий собой, сравнивается с искусным колесничим, который способен обуздать коней-чувства, тогда как владелец колесницы – атман, тело – колесница, разум – поводья, а предметы восприятия – пути чувств-коней.

Атман описывается как то, что находится внизу, наверху, позади, спереди, справа, слева, «атман – весь этот мир». Таким же образом описывается и брахман: это – нечто бесконечное, что находится внизу, наверху, позади, спереди, справа и слева, «оно – весь этот мир». Атман, заключенный в душе каждого, равен брахману, который и есть реальность, и человек един со всем миром и всеми существами, населяющими его. Ну а наше маленькое, поверхностное «эго» принадлежит к царству иллюзий, майи. Но сколько бы правильных и умных слов ни говорилось, они не способны раскрыть истину, они могут только подвести к ее познанию. В упанишадах четко сформулирован постулат об идентичности атмана и брахмана; тем самым упанишады показали путь к освобождению от обрядов и ритуалов и к достижению знания напряженными духовными усилиями.

Однако эта мудрость, эта высшая реальность раскрывается человеку чаще всего в самые напряженные минуты жизни или перед лицом смерти. Когда истощается тело от старости или от болезни и наступает час смерти, все жизненные силы собираются вокруг неуничтожимой, переселяющейся основы человека – души:

Но все, что происходит с человеком в смертный час и позже, – только одно из проявлений космической игры атмана-брахмана:

В «Катха-упанишаде» именно Яма, царь смерти, раскрывает юному брахману Начикетасу высшее знание, когда тот попадает в его обитель, потому что его отец Ваджрашравас разгневался на сына во время жертвоприношения и сказал, что отдаст его в жертву богу смерти. Яма предлагает Начикетасу исполнить три его желания. Первое желание Начикетаса – успокоить гнев отца, второе – поведать ему о «небесном огне», знание которого ведет в высший мир, а третье желание – узнать, что ждет человека за порогом смерти. Яма колеблется, но потом все же рассказывает юному брахману о путях знания и незнания, о высшей реальности, постигаемой не рассудком, а созерцанием. Говорит он и о символике мистического слога ОМ, и о постижении высшего атмана, истинной сущности человека, которая остается после того, как отпадут все его внешние оболочки.

С этими представлениями связано и другое важное учение упанишад – учение о карме (буквально «деяние»), которое ответило на вопрос о посмертной судьбе человека. Оно выросло из древних учений о двух путях после смерти: те, кто постиг высшее знание о тождестве атмана и брахмана, идут после смерти «путем богов» в высший мир, где души их приобщаются к вечному блаженству. Те же, кто не постиг высшее знание и ограничивался предписанной обрядностью, идут «путем предков» и вновь возвращаются к земной юдоли, попадая в круговорот бытия – сансару, чтобы прожить новую жизнь. Итак, упанишады, продолжая предшествующую религиозную традицию и не отвергая ритуала как такового, выдвигают на первый план внутренний, символический ритуал, путь духовного совершенствования и священное знание его тайн.