Маргарита Альбедиль - Индия: беспредельная мудрость

В Индии «Махабхарату» называют итихаса, что значит «история», «быль», или пурана – «повествование о древности». Знание итихасы было одним из элементов старого ведического образования. Однако в Индии она не воспринимается как мертвый реликт давно ушедшего прошлого, а остается произведением, полным культуротворящей энергии и несущим духовное, религиозное или этическое значение. Чтению или слушанию этой древней истории не предаются скуки ради или для удовлетворения досужего любопытства; нет, это серьезное дело – приобретение религиозных заслуг.

И если молодой или не слишком молодой человек задумается, «делать жизнь с кого», или окажется в сложной ситуации, перед проблемой выбора, он, скорее всего, вспомнит соответствующее место из «Махабхараты» и будет действовать, как ее герои. Можно без преувеличения сказать, что для многих индийцев «Махабхарата» – добрый друг и наставник, сопровождающий их всю жизнь. В детстве ее сказания малыш, играя, слышит от мамы и бабушки, от старших родственников и самозабвенно внимает рассказам о богах и чудесах, о подвигах и приключениях героических потомков Бхараты, о происках и коварстве их противников. Позже он прочитывает ее сам, заучивая часть стихов наизусть; слышит в декламации других людей; видит в театрализованных представлениях, которые часами длятся во время праздников. Потом, в зрелом возрасте, рассказывает эпизоды из великого эпоса своим детям и внукам.

Но вернемся к сюжету «Махабхараты», к тому моменту, когда противоборство непримиримых и враждующих кланов достигает наивысшего напряжения. Это – минута, когда после долгих лет обид, ненависти, оскорблений и потерь братья приводят свои армии на Курукшетру, поле битвы, выстраиваются в боевом порядке и перед тем, как ринуться в бой, замолкают, глядя друг другу в лицо. Минута предельно напряженной тишины – и тут звучит «Бхагавадгита», или просто «Гита», название которой обычно переводят как «Песнь Господня» и которая входит в шестую книгу «Махабхараты». Многие считают ее философской основой индуизма. Действительно, она – ключевой текст, без понимания или хотя бы знакомства с которым невозможно понимание индуизма вообще.

В «Гите» говорится, как один из братьев Пандавов, могучий лучник Арджуна, просит колесничего, своего друга и дальнего родственника Кришну, поставить колесницу в удобное для обозрения место. Кришна ставит ее так, что Арджуна оказывается напротив своих родственников и учителей. Он потрясен: как он сможет убить их? Отшвырнув лук, он просит Кришну наставить его в истинном знании и слышит в ответ мудрую проповедь: за скромным обликом возничего скрывается великий бог Вишну, который и наставляет Арджуну; это-то наставление и составляет главное содержание «Бхагавадгиты». В нем примиряются, казалось бы, непримиримые противоречия: бог – высший вселенский дух, может быть живым и любящим богом, но при этом сохранять значение Абсолюта. Порождая весь мир из самого себя, он в то же время пребывает в сердцевине всех вещей и явлений; сострадая, он постоянно перевоплощается и участвует в жизни людей; весь видимый мир – не что иное, как отблеск и переливы его божественной игры – лилы. Рождение и смерть – лишь разные этапы существования отдельных духовных сущностей, которые являются частицами его жизни, и высшая их цель – освобождение от тягот сансарного, мирского бытия. «Гита» указывает пути для этого: упражнения в сосредоточении, тренировка и изменение сознания, служение людям, обретение высшего знания, совершение бескорыстных поступков и, наконец, самозабвенная и всепоглощающая любовь к божеству: ничто так не очищает сердце и не направляет мысли к высшему знанию, как эта любовь.

Интерпретировать «Гиту» можно по-разному: либо оставаясь на обыденном уровне и опираясь на эпическую наррацию; либо стремясь постичь ее этическую направленность, которая выявляет концепцию дхармы; либо пытаясь проникнуть в ее глубокий мистический и символический смысл. К тому же содержание «Гиты» воспринималось неодинаково в разные эпохи: она породила обширную комментаторскую литературу, которая не прекратилась и в наши дни. К ней обращаются, видя в ней некий идеал чистой духовности и некий инвариант религии, свободный от хронологических привязанностей или национальной исключительности. В результате полем битвы, где 18 дней бились Пандавы с Кауравами, оказываются сердца людей: каждый из нас ведет эту битву с самим собой.

Бесспорно, «Махабхарата» – явление исключительное в мировой культуре. Ауробиндо Гхош считал ее творением национального сознания, «поэмой о себе, написанной всем народом», и уподоблял композицию поэмы громадному национальному храму, грандиозный замысел которого постепенно раскрывается при переходе из зала в зал. «Как и следует в эпическом повествовании, – пишет он, – главное внимание в поэме уделяется развитию действия, которое с самого начала отличает размах, буйность и дерзость, впечатляющая эффектность в деталях, но при этом естественность и эпическое величие. Как ни занимательно по содержанию и живо по манере изложения это произведение, оно, в то же время, есть нечто большее – это сказание, преисполненное великого смысла, итихаса, представленная главными идеями и идеалами индийской жизни и культуры. Основной мотив поэмы – индийская идея дхармы».

Легендарным автором второй эпической поэмы, «Рамаяны», считается мудрец Вальмики; она зародилась, по всей вероятности, в V–VI вв. до н. э. в долине Ганга, но не в северной, как «Махабхарата», а в южной ее части. В поэме повествуется о похищении Ситы, любимой супруги Рамы, царевича из древнего царства Айодхья, царем демонов-ракшасов Раваной. Рама, долго искавший Ситу, наконец нашел ее и с помощью войска обезьян во главе с их хитроумным царем Хануманом освободил ее из плена. В эпосе запечатлен древнейший миф, но переосмысленный в религиозном индуистском ключе: Рама был провозглашен аватарой, то есть воплощением Вишну, а Сита – инкарнацией его супруги Лакшми.

У индийского эпоса есть еще одно трудно представимое для нас свойство: он может служить действенным целительным средством. Так, Махатма Ганди вспоминал, что на него «Рамаяна» произвела огромное впечатление: он слышал, как ее читают отцу во время болезни. Читал ее человек, о котором говорили, будто он излечился от проказы без всяких лекарств, только тем, что прикладывал к пораженым местам листья билвы, принесенные в дар божеству, и ежедневно аккуратно повторял «Рамаяну». Сам же Махатма Ганди, боявшийся в детстве духов и привидений, избавился от этих страхов, повторяя по совету своей няни «Рамаяну».

Сравнивая «Махабхарату» и «Рамаяну», Ауробиндо Гхош писал: «Мощь структуры, надежность конструкции и метод построения в „Махабхарате" напоминает искусство индийских зодчих; величие и четкость контуров, богатство красок и декоративность „Рамаяны" соотносимы скорее с духом и стилем индийской живописи… Изображается здесь то же, что и в „Махабхарате", – столкновение божественных и титанических сил в земной жизни, – но в формах чисто идеальных, в откровенно сверхъестественных измерениях, когда и доброе, и злое в человеческих характерах преувеличивается до фантастических размеров».