Маргарита Альбедиль - Индия: беспредельная мудрость

Илл. 50. Богиня Кали. Одна из ипостасей богини-матери – «Черная» Кали с оскаленными плотоядными клыками, кровавым языком, свешивающимся изо рта и ожерельем из черепов, попирающая демона

Культы Шивы и Вишну влияли друг на друга, проникали друг в друга, предоставляя своим адептам широкий диапазон образов, символов и идей, так что поэт легко мог найти в нем воодушевляющий образ, философ – источник для размышлений, фанатик – повод для изуверства, а консерватор – способ защитить свои убеждения.

Нельзя не упомянуть и о женственных аспектах человеческой природы, которые необычайно выразительно воплощены в многочисленных образах богинь. Их почитание восходит к древнейшему периоду существования протоиндийской цивилизации или даже к еще более раннему времени. Наследовавшей ей ведийской религии и мифологии идея активного женского начала была чужда – схематичные и невыразительные женские персонажи оказываются в большинстве случаев лишь бледными тенями своих супругов, но в последующий пуранический период существовавшие подспудно архаические представления о дэви, Богине-Матери, влились в индуизм широкой рекой. В пуранах Махадэви, Великая богиня, вобрала в свой образ множество местных богинь-матерей – от персонажей высокой жреческой религии до бесчисленных сельских народных культов.

С тех пор ее значение неуклонно возрастало, а число ее имен и образов не перечесть: всемогущая Матерь мира, простирающая свое защитное покрывало над всем живым, высший принцип всего сущего и высшее знание; любящая мать, дарующая жизнь, заботливо вскармливающая дитя и ласково его опекающая; исступленная и безумная женщина, украшенная ожерельем из отрубленных человеческих голов, кружащаяся в неистовом танце на поляне для сожжения трупов; великая шакти – творческая и созидательная энергия своего супруга, без которой он не может осуществить своего божественного предназначения; нежная и покорная возлюбленная, неразлучимо связанная со своим любимым, как лиана, обвивающая ствол дерева, и даже сливающаяся с ним в едином образе Ардханари; образцовая жена, верная и преданная своему супругу, воплощающая в себе совершенство всех высших качеств женственности; свирепая и устрашающая демоница, насылающая свирепые болезни на людей; неукротимо темпераментная богиня, требующая кровавых жертв и обильных возлияний пальмовым вином, а порой и справляющая каннибальские пиры, – таковы лишь некоторые лики Богини-Матери, воплощенные в неохватном множестве вариантов индуистских богинь. В благожелательном аспекте ее называют Сати, «Добродетельная», Парвати, «Горянка», Гаури, «Белая», Аннапурна, «Дарительница пищи», Амма, «Мать». В устрашающем облике она больше известна под именами Кали, «Черная», Чанди, «Свирепая», и т. п. Приверженцы богини стараются постичь ее божественную сущность путем мистических ритуалов и йогической практики.

Человек обречен на страдание, и все мы по собственному опыту знаем, что это такое. «Для мудрого все есть страдание», – говорит один из индийских мудрецов, и он не единственный, кто отметил неискоренимую универсальность страдания. Это – закон жизни, мировая непреложность, неизбывное условие человеческого существования. Индийцы считают, что карма – закон всеобщей причинности – привязывает к этому миру и втягивает в бесконечный круговорот рождений и смертей, сансару. Ослепленный неведением, человек принимает за настоящую действительность майю, космическую иллюзию с ее увлекающей и завораживающей игрой. И хотя страдание универсально, оно – не случайность, не результат чьей-нибудь ошибки или злого умысла, как это понимается в некоторых религиях, не наказание за грехи и не испытание, ниспосланное Богом, и не происки Сатаны, прельщающего людей гордыней, как в христианстве. И что самое главное, оно не абсолютно, поскольку человек может из него вырваться, а значит, оно всего лишь свидетельствует о том, что он все еще находится в тисках кармы, а потому опыт страдания благотворен, так как он подталкивает человека к поискам выхода из сансарной круговерти. И чем сильнее страдание, тем больше желание освободиться, то есть перейти на иной уровень существования, превосходящий обычную жизнь. Отсюда – отрицание Индией жизни и мира, но в этом отказе есть нюансы, которыми часто пренебрегают. «Отказываются от этого мира, лишают ценности эту жизнь – ибо существует что-то еще, за пределами становления, темпоральности, страдания. Говоря религиозным языком, Индия отрицает профанный мир и профанную жизнь, поскольку она жаждет священного мира и священного бытия», – пишет М. Элиаде.

Освобождение от страдания, как бы оно ни называлось, – нирвана, мокша, мукти, – конечная цель всех индийских философов, мистиков, религий. Нет никакого первородного греха и нет наказания свыше, как нет и безысходной безнадежности и иссушающего душу пессимизма, а есть непререкаемая уверенность в том, что путь к прекращению страдания существует, и человек в этом смысле имеет неоспоримые преимущества по сравнению со всеми другими существами во вселенной, включая даже богов: только человек может превзойти свое наличное бытие и избавиться от страдания. Главное же условие освобождения от страдания – избавление от неведения и обретение истинного знания. Речь идет не о невежестве, а о неведении относительно подлинной природы духа и абсолютной реальности чистого Бытия, которое может именоваться атманом, брахманом, нирваной и т. п. и которое неразрушимо, бессмертно, ничем не обусловлено и трансцендентно.

В этом смысле Индия – страна исключительной духовной свободы. Всю свою огромную энергию, изобретательность и точность она на протяжении последних четырех-пяти тысячелетий направляла на глубочайшее и тончайшее исследование внутренней жизни. Эффективные приемы для достижения освобождения предлагают и индуизм, и другие индийские религии, о которых речь пойдет в следующей части. Подчеркну: не поиски истины – сама по себе она не имеет большой ценности – и не жажда спасения, а именно достижение освобождения, обретение другого модуса бытия, причем акцент делается на человеческом усилии и на внутренней самодисциплине.

Илл. 52. Свами Вивекананда – любимый ученик Рамакришны

Роль науки духовной свободы играла и играет в индуизме в числе прочего и философия. Едва ли кто-нибудь станет спорить, что философия – один из способов осмысления мира, но определение того, что такое философия и каковы ее задачи, в течение веков составляет предмет острых дискуссий. Одни считают, что это – учение о первоначалах бытия, другие – знание о боге и душе, третьи – искусство спора и т. д. Как бы то ни было, только в трех древних центрах сложились оригинальные и самостоятельные философские традиции: в Китае, Индии и Греции.