Борис Григорьев - Повседневная жизнь российских жандармов

Звание рынды просуществовало до конца XVII века и было отменено Петром I в 1698 году.

Первую профессиональную охранную структуру в России XVI века создал первый русский царь Иван IV (Грозный). Структурой этой стало опричное войско.

Из общей численности опричного корпуса в 1000 человек опричный двор, составлявший непосредственное окружение царя и осуществлявший его личную охрану, насчитывал на первом этапе создания опричнины, как это свидетельствует Г. Хофф, не более 100–200 человек и достиг численности в 300 человек лишь ко времени ее наибольшего расцвета.

Остается только удивляться тому, как быстро изменилась ситуация с личной охраной царя Ивана. По свидетельству иностранцев, приведенному в книге «Сказания иностранцев о России в XVI и XVII столетиях», всего лишь за год до введения опричнины царь Иван разъезжал по столичным улицам без какой-либо охраны, в сопровождении одного лишь служителя, бившего в небольшой барабан. Но уже в декабре 1564 года, выезжая из Москвы в Александровскую слободу, царь Иван составил охрану царского поезда «…с людьми и с конми, со всем служебным нарядом», то есть из отрядов дворян и детей боярских, как отмечает летописец, в полном боевом снаряжении.

Служивший в опричнине немецкий авантюрист Г. Штаден в своих изданных после возвращения из России «Записках» утверждает, что, помимо дворян-опричников, функции личной охраны царя были возложены также на Приказ опричных стрельцов численностью в 500 человек, также пользовавшийся привилегиями опричнины. По его словам, царь щедро жаловал стрельцов денежным довольствием и одеждой. За время опричнины контингент стрелецкого войска, так же как и опричного двора, значительно увеличился.

Входившая в опричный двор дворцовая прислуга подвергалась тщательной проверке на «допуск»: специальные опричные ведомства исследовали прошлое слуг, их родственные и личные связи. В описях царского архива по этому поводу сделана следующая запись: «Ящик 200, в нем сыски родства ключников и подключников, и сытников, и поваров, и хлебников, и помясов, и всяких дворовых людей».

Семь лет, в течение которых на Руси существовала опричнина, вошли в ее многострадальную историю наиболее кровавыми страницами. Иногда, правда, на царя находило «раскаяние» за свои многочисленные грехи, и тогда он начинал истово молиться. Вместе с тремястами своих наиболее любимых и доверенных опричников, надев на себя черную рясу, он приходил к обедне и предавался страстной и всепоглощающей молитве. При этом он называл себя «игуменом», а своих телохранителей «братией». Бывало так, что он и сам поднимался на колокольню и звонил во все колокола. Нам не ведомо, доходила ли его усердная молитва и благовест до Бога, но, покаявшись в своих богомерзких грехах, он, умиротворенный, вновь спускался в «пытошную» и лицезрел очередную жестокую казнь своих «неверных» подданных.

Добившись с помощью опричнины и системы жесточайшего террора неограниченной самодержавной власти, Иван Грозный попытался распространить опричное управление на всю Россию. Однако опричнина, поставившая страну на грань политического и экономического краха, вызвала, по свидетельству летописца, «… в людях ненависть на царя…». Понимая это, Грозный еще в январе 1567 года покинул старый кремлевский двор, с которым у него были связаны все негативные детские и отроческие воспоминания о самоуправстве бояр, и, как пишет летописец, «…перешел на новый свой двор» — Арбатский замок, окруженный мощной стеной из тесаного камня и кирпича, на которой день и ночь несли караул несколько сот опричных стрельцов. Но вскоре он окончательно переселился в Александровскую слободу, которая также усиленно охранялась опричниками. По свидетельству того же Штадена, в трех верстах от нее на московской дороге располагалась опричная Каринская застава, которую никто не мог проехать без специальной «памяти», то есть пропуска. По заключению советского историка Р. Г. Скрынникова: «Иван стал жить в Слободе под охраной преторианцев-опричников, как пленник, в страхе перед кознями крамольных бояр».

Но и Александровская слобода показалась царю недостаточно надежной для обеспечения его личной безопасности. Поэтому по его приказу в 1568–1569 годах осуществлялось интенсивное строительство северной опричной столицы — Вологды, в которой находился сильный гарнизон и стены которой, по свидетельству все того же вездесущего Штадена, охраняли 500 опричных стрельцов.

…В последние годы царствования Иван Грозный старался соблюдать некоторые приличия и общерусский декорум. Опричнина была упразднена, а вместе с ней в небытие ушло и опричное войско. Англичанин Джером Горсей, описывая прием царем английского посла Боуса, отмечает в окружении царя вместо зловещих черных опричников четверых молодых дворян — рынд, в блестящих, затканных серебром платьях, которые стояли по бокам от трона и держали в руках четыре скипетра и блестящие серебряные секиры.

После отмены опричнины главная роль в организации охраны царя переходит к стрельцам, Постельному, Тайному и другим приказам, ведавшим дворцовой охраной и расследованием всевозможных «тайных дел». Со смертью царя Ивана все чаще занимают стрельцы и место царских телохранителей. Правда, основным занятием их являлось, конечно, участие в военных действиях.

Стрелецкий период в истории охраны в конце XVI — начале XVII века совпал с царствованием Федора Ивановича, сына Ивана Грозного, и Смутным временем (1598–1613) и связан с возвышением у трона Бориса Годунова, сосредоточившего уже при слабовольном царе Федоре Ивановиче, женатом на его сестре Ирине, в своих руках всю полноту власти. Он справлял при Федоре Ивановиче важную должность конюшего. Путь к престолу Годунову, как известно, расчистила загадочная смерть (15 мая 1591 года) в Угличе второго сына Ивана Грозного от брака с седьмой (последней) женой Марией Нагой девяти летнего царевича Дмитрия — смерть, в которой традиционно, но бездоказательно принято обвинять этого честолюбивого правителя. Имевшийся у царя Бориса опыт личной службы в опричнине, очевидно, сыграл свою роль при принятии им нестандартного решения — поручить свою охрану не Конюшенному приказу и стрельцам, а немецким наемникам. К сожалению, никаких документальных данных о деятельности этого подразделения не сохранилось, однако тот факт, что Борис Годунов умер в 1605 году естественной смертью от апоплексического удара, может быть зачтен в его актив, тем более что судьба жены Бориса Годунова и шестнадцатилетнего сына Федора, просидевшего на троне после смерти отца меньше двух месяцев, сложилась гораздо трагичнее: они были убиты заговорщиками в июне 1605 года.