Борис Григорьев - Повседневная жизнь российских жандармов

Покушения зачастую принимали дерзкие и вызывающие формы.

13 ноября 1881 года в приемной Департамента государственной полиции в Санкт-Петербурге на набережной Фонтанки, 16 в не приемный день появился молодой человек с письмом в руке, адресованным товарищу министра внутренних дел генералу Черевину, и, заявляя о его чрезвычайной важности, выразил настойчивое желание передать его лично. Сторожа департамента Буклин, Черноусое и Чистов сначала отказывали ему в этом, а затем уступили его настойчивым просьбам и передали письмо барону Дризену, отнесшему его генералу Черевину, который в это время находился на совещании в кабинете директора департамента. Вскоре он вошел в приемную комнату с письмом в руке, откуда находившиеся там чиновники барон Дризен и статский советник Хитрово немедленно вышли, уступая желанию неизвестного посетителя объясниться с генералом Черевиным наедине.

Как только они покинули помещение и генерал начал беседу, тот, выхватив из кармана револьвер, выстрелил в него и, убедившись, что выстрел не достиг цели, вторым выстрелом хотел лишить себя жизни, но Черевин, успев схватить его за руки, толкнул к противоположной стене комнаты и, прижав к ней, удерживал его в таком положении до того момента, пока на звук выстрела в приемную комнату не влетели сторожа и чиновники. За плечами у Черевина был большой опыт боевых действий на Кавказе и во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Покушавшийся, к счастью для Черевина, был никудышным стрелком, не сумевшим поразить цель буквально с двух-трех шагов. Хотел ли он произвести еще один выстрел по генералу (что, на наш взгляд, более вероятно) или намеревался покончить жизнь самоубийством, как утверждал во время дознания и суда, осталось невыясненным, так как генерал Черевин, благодаря хорошей реакции и завидной ловкости, лишил его этой возможности, и четыре пули в стволах его револьвера остались неиспользованными. Сошлемся далее на материалы «Переписки о покушении на Главного Начальника Охраны Е. И. В. генерал-майора П. А. Черевина», хранящейся в фонде № 1328 (Управление дворцового коменданта, бывшего главного начальника охраны его императорского величества) в Санкт-Петербурге в Российском государственном историческом архиве: «В момент задержания преступник находился в возбужденном состоянии и… между прочим, произнес следующую фразу: „Да, я люблю Россию, мне дорогого стоило, чтобы совершить это преступление“. На дальнейшие же вопросы ответил: „Я не скажу, кто я такой… кто меня послал сюда, не скажу, это пойдет со мной в могилу…“ Из протокола осмотра сюртука, бывшего на генерале Черевине в момент покушения на его жизнь, видно, что на левой стороне груди и боке сюртука, с наружной его стороны, два отверстия с разорванными краями… Расположение отверстий и внешний вид их дают возможность заключить, что пуля, проникнув через грудное отверстие, прошла между верхней покрышкой и внутренней подкладкой сюртука и вышла через отверстие сбоку… Револьвер, из которого произведен был выстрел, пятиствольный, бельгийской работы, называемый „Бульдог“, оказался заряженным на 4 ствола, в пятом же находилась пустая гильза».

Когда геройская бравада, продемонстрированная задержанным сразу после покушения, прошла, он, «…успокоившись спустя некоторое время… при опросе его показал, что он мещанин г. Брест-Литовска Николай Мартынов Санковский, 11 лет тому назад вышел из 4-го класса гимназии г. Бялы и поступил вольноопределяющимся в Петрозаводский полк, но военную службу должен был оставить по причине падучей болезни… Получил в г. Вильно место акцизного надсмотрщика. Затем переехал в г, Моршанск, где занимался сначала хлебной торговлей, а затем держал театральный буфет… В Моршанске он познакомился с молодым человеком Павлом Николаевым Мельниковым… Он жаловался Мельникову на неудачную свою жизнь, причем выражал мысль о готовности лишить себя жизни, на что ему Мельников ответил, что лишать себя так жизни не стоит, а что, поехавши в Петербург для общего блага, лучше совершить убийство высокопоставленного лица…».

Как видим, в данном случае полиция и правосудие имели дело не с членами «революционного общества», а с двумя заурядными мелкими уголовниками, один из которых (Санковский) страдал психической неуравновешенностью и склонностью к суициду. 22 ноября 1881 года, еще до суда над ним, Исполком «Народной воли» опубликовал следующее объявление: «Во избежание недоразумений Исполнительный комитет считает нужным заявить, что покушение Санковского на жизнь начальника полиции (он же и товарищ министра внутренних дел) Черевина произведено помимо всякого со стороны Комитета ведения и участия» [172].

По свидетельству жандармского генерала В. Д. Новицкого, Черевин «после покушения на его жизнь, крайне взволнованный, прибыл в Санкт-Петербургское губернское жандармское управление, куда был доставлен Санковский, и имел намерение наказать Санковского розгами, — но начальник жандармского управления генерал Оноприенко воздержался от этого». А зря!

Уповая какое-то непродолжительное время на «Священную дружину» и «бесплатные советы» Победоносцева как на панацею от грозившей ему смертельной опасности, Александр III не забывал и о необходимости коренным образом преобразовать показавшую свою несостоятельность систему его личной охраны. 11 августа 1881 года им был утвержден доклад об усиленной охране царской фамилии, сделанный одним из наиболее близких к императору членов свиты, генерал-адъютантом графом И. И. Воронцовым-Дашковым (1837–1916), который с 8 апреля 1881 года, то есть с момента переезда царя с семьей из Петербурга в Гатчину, выполнял функции начальника его охраны. 17 августа 1881 года он сложил с себя эти хлопотные обязанности и сменил графа А. В. Адлерберга на посту министра императорского двора и уделов, пробыв в качестве главного охранника царя всего четыре месяца и девять дней.

3 сентября 1881 года указом Правительствующего сената была образована «Собственная Его Величества охрана», и на должность ее главного начальника 25 декабря того же года был назначен генерал-майор П. А. Черевин. На тусклом невыразительном небосводе царской охраны появилась звезда первой величины — звезда яркая, многогранная и совершенно неординарная.

В соответствии с указом Сената в состав «Собственной Его Величества охраны» вошли:

гвардейский пехотный отряд почетного конвоя;

дворцовая полицейская команда;

секретная часть;

железнодорожная инспекция.

Дворцовая полицейская команда была еще в 1879 году увеличена до 42 человек и одного околоточного, а позже доведена до 98 человек и двух околоточных. Ее начальником был назначен полковник Зиновьев.