Борис Григорьев - Повседневная жизнь российских жандармов

Повседневная жизнь царского жандарма проходила в постоянной борьбе с «чумой» XIX века — народовольческой «крамолой» и террором, борьбе не на жизнь, а на смерть, потребовавшей многочисленных жертв с обеих сторон. Надо признаться, что на этом поприще жандармские офицеры Департамента полиции и Отдельного корпуса жандармов добивались ощутимых профессиональных результатов. Не их вина, что развитие России пошло по тому пути, по которому оно пошло. Спецслужбы и тогда, и в более поздние времена являлись всего лишь исполнителями политических директив и установок власть предержащих, но у власти не всегда хватало политической воли, прозорливости, ума и необходимой энергии, а у общества — правильного понимания их работы и необходимой поддержки. На Руси власть, и особенно полицию, никогда не любили.

Царские спецслужбы выдвинули из своих рядов целую плеяду жандармских офицеров и полицейских чиновников, сумевших доказать свою профессиональную пригодность, верность долгу и присяге и способность противостоять опасному внутреннему врагу, каким им представлялись, к примеру, «Народная воля» и боевые организации эсеров и эсдеков. Мы в первую очередь назвали бы здесь генералов Черевина, Герасимова и Спиридовича, полковников Мартынова и Заварзина, подполковника Судейкина, гражданских чиновников Департамента полиции Зубатова и Рачковского. Сейчас, с расстояния более сотни лет от того времени, с раскрытием новых архивных источников, их поступки и деяния, известные нам по школьному курсу истории, предстают в совершенно ином виде.

И еще: возникшие при советском режиме спецслужбы, вопреки утверждениям их создателей, появились отнюдь не на пустом месте. Им не пришлось «изобретать велосипед». Они использовали весь накопленный Департаментом полиции опыт агентурно-оперативной работы, стыдливо умалчивая об этом.

Наше повествование о царских жандармах мы постарались наполнить живыми и примечательными деталями из их повседневной жизни, быта, нравов, взаимоотношений с вышестоящим начальством и августейшими персонами. Всё это давно и безвозвратно ушло в прошлое, а прошлое — всегда загадочно и интересно. Жандармы и полицейские были такими же людьми, как все, как мы. Они честно выполняли свой долг перед своим государем и своим Отечеством, так же как мы выполняем свой долг — перед своим. Они — часть нашей истории и потому достойны нашего уважения и внимания.

Сомнительная честь творца первой профессиональной охранной структуры на Руси XVI века принадлежит Ивану Васильевичу IV — царю и великому князю, прозванному Грозным, который зимой 1565 года объявил о введении опричнины. До него политическим сыском князья занимались от случая к случаю. Именно Иван Грозный поставил это дело на солидную и постоянную основу и поручил его людям профессиональным.

Как пишет историк Р. Г. Скрынников, текст указа об опричнине не сохранился, однако его содержание подробно передано летописцами. Царский указ предусматривал образование в государстве особого социального слоя, выделенного из других (опричь означало «кроме», «помимо») по признакам единой территории, особого финансового обеспечения и вооружения и находившегося в личном распоряжении монарха. Согласно указу об опричнине, царь принял к себе на службу тысячу дворян «…и поместья им подавал в тех городах с одново, которые городы поймал в опришнину».

Структурно опричное войско делилось на опричный двор, состоявший из князей и дворовых детей боярских, и собственно опричный корпус, который составляли городовые или уездные дети боярские.

Автор изданной в 1582 году за границей на немецком языке книги «Тирания» Г. Хофф отмечает, что кандидаты в опричнину проходили тщательный, нетрадиционный для средневековой России отбор, в ходе которого специальная опричная комиссия изучала, говоря современным языком, их анкетные данные: происхождение их рода и рода их жен, а также интересовалась, с кем конкретно из князей и бояр они находились в приязненных отношениях. В опричнину после такого отбора зачислялись лишь те кандидаты, в отношении которых не возникало никаких сомнений о их личной преданности царю.

По замыслу Грозного опричная тысяча была создана в первую очередь как его личная преторианская гвардия, которая совмещала в себе функции охраны и политического сыска и служба в которой была весьма почетна и выгодна для худородного дворянства, получившего значительные царские милости и привилегии. Опричное войско создавалось для жестокой и бескомпромиссной борьбы с непокорной знатью, и поэтому при наборе опричников предпочтение волей-неволей отдавалось худородному провинциальному дворянству. По этому поводу сам царь Иван сокрушался в одном из своих писем: «По грехам моим учинилось и нам того как утаити, что отца нашего князи и бояре нам учали изменяти, и мы и вас, страдников, приближали, хотячи от вас службы и правды».

«Опричнина была наделена функциями охранного корпуса, — отмечает Р. Г. Скрынников, — при зачислении в государев удел каждый опричник клятвенно обещал разоблачать опасные замыслы, грозившие царю, и не молчать обо всем дурном, что он узнает. Опричникам запрещалось общаться с земщиной. Удельные вассалы царя носили черную одежду, сшитую из грубых тканей. Символами службы в опричнине были… собачья голова и метла, привязанные к седлу: подобно псам опричники должны были грызть царских врагов, а метлой выметать измену из страны».

Семь лет, в течение которых на Руси существовала опричнина, вошли в ее многострадальную историю как наиболее кровавые страницы и на века оставили в памяти народной суеверный ужас и страх перед тупой и беспощадной машиной насилия и террора. С помощью опричнины царь Иван добился главной политической цели: установил в подвластной ему стране режим никем и ничем неограниченной самодержавной власти, вызвавшей, по свидетельству летописца, «…в людях ненависть на царя». Кровавые злодеяния опричников, достигшие своего апогея в 1567–1570 годах, новгородский разгром, многочисленные жестокие казни подозреваемых в измене и заговорах бояр и бывших опричников сковали страхом и ужасом всех «царских холопов» в Русском государстве.

По иронии судьбы, пишет Р. Г. Скрынников, «…в конце концов, жертвой страха стал и сам Грозный. На протяжении всей опричнины он жил затворником в Слободе под надежной охраной и никуда не выезжал иначе как в сопровождении многих сотен вооруженных до зубов преторианцев. Постоянно опасаясь заговоров и покушений, царь перестал доверять даже ближайшей родне и друзьям». Достаточно сказать, что в походе на Новгород его охраняли 1300 опричных стрельцов и опричных дворян.